Баринъ нарядилъ его въ свою одежу, и поѣхали они въ городъ судиться. Вотъ пріѣхали въ судъ; баринъ говоритъ: «купилъ я у этого цыгана золотое стремено; онъ деньги-то забралъ, а стремена не отдаетъ». А цыганъ говоритъ: «господа судьи! сами подумайте, откудова возьмется у мужика-сѣряка золотое стремено? у меня дома и хлѣба-то нѣту! Не вѣдаю, чего этому барину надо отъ меня? Онъ, пожалуй, скажетъ, что на мнѣ и одежа-то его!»—Да таки моя! закричалъ баринъ. «Вотъ видите, господа судьи!» Тѣмъ дѣло и кончено; поѣхалъ баринъ домой ни съ чѣмъ, а цыганъ сталъ себѣ жить да поживать, да добра наживать[1].—(Изъ собранія В. И. Даля.)
- ↑ Варіантъ: Только что уѣхалъ Егорій, мужикъ Нестерка продалъ золотое стремено да купилъ себѣ хлѣба и всякаго харчу, и съ той поры завсегда у кого что ни возьметъ—а ужь непремѣнно затаитъ и забожитъ.
Барин нарядил его в свою одежу, и поехали они в город судиться. Вот приехали в суд; барин говорит: «купил я у этого цыгана золотое стремено; он деньги-то забрал, а стремена не отдает». А цыган говорит: «господа судьи! сами подумайте, откудова возьмется у мужика-серяка золотое стремено? у меня дома и хлеба-то нету! Не ведаю, чего этому барину надо от меня? Он, пожалуй, скажет, что на мне и одежа-то его!» — Да таки моя! закричал барин. «Вот видите, господа судьи!» Тем дело и кончено; поехал барин домой ни с чем, а цыган стал себе жить да поживать, да добра наживать[1]. — (Из собрания В. И. Даля.)
- ↑ Вариант: Только что уехал Егорий, мужик Нестерка продал золотое стремено да купил себе хлеба и всякого харчу, и с той поры завсегда у кого что ни возьмет — а уж непременно затаит и забожит.
