Разметали щиты всѣ дубовые.
Выходитъ Егорій на святую Русь.
Идетъ во свой во Ерусалимъ-градъ.
Ерусалимъ-градъ—онъ пустъ стоитъ;
Однѣ церкви!… и стоитъ одна
Церковь Божія соборная, богомольная:
Во той во церкви его матушка,
Святая Софея премудрая,
На святыя иконы Богу молится;
Молитва ея къ Богу доносится.
Увидѣла она Егорія Харабраго,
Называла милымъ чадомъ,
А сама говоритъ таково слово:
„Охъ ты гой еси, Егорій Харабрый свѣтъ!
Ты бери себѣ коня сиваго
Со двѣнадцати цѣпей желѣзныихъ,
Поѣзжай ты во чисто поле“.
Святой Егорій поѣзжаючи,
Святую вѣру утвержаючи,
Еще Егорій наѣзжаючи
На тѣ лѣса на дремучіе,—
Древо съ древомъ совивалося,
Къ сырой земли(ѣ) приклонялося.
Не добре Егорію льзя проѣхати,
Святой Егорій глаголуетъ:
„Охъ вы гой еси, лѣса темные,
Лѣса темные и дремучіе!
Разойдитеся лѣса по всей земли,
Вы не вѣруйте сатанѣ-врагу,
Разметали щиты все дубовые.
Выходит Егорий на святую Русь.
Идет во свой во Ерусалим-град.
Ерусалим-град — он пуст стоит;
Одни церкви!… и стоит одна
Церковь Божия соборная, богомольная:
Во той во церкви его матушка,
Святая Софея премудрая,
На святые иконы Богу молится;
Молитва её к Богу доносится.
Увидела она Егория Хараброго,
Называла милым чадом,
А сама говорит таково слово:
«Ох ты гой еси, Егорий Харабрый свет!
Ты бери себе коня сивого
Со двенадцати цепей железныих,
Поезжай ты во чисто поле».
Святой Егорий поезжаючи,
Святую веру утвержаючи,
Еще Егорий наезжаючи
На те леса на дремучие, —
Древо с древом совивалося,
К сырой земли(е) приклонялося.
Не добре Егорию льзя проехати,
Святой Егорий глаголует:
«Ох вы гой еси, леса темные,
Леса темные и дремучие!
Разойдитеся леса по всей земли,
Вы не веруйте сатане-врагу,
