И крикомъ радостнымъ всеобщаго спасенья
20 Навѣки заглушенъ цѣпей тяжелыхъ звонъ,—
Въ объятіяхъ любви забудемъ всѣ невзгоды,
Изъ міра злой Ваалъ исчезнетъ, наконецъ,
Любовью братскою проникнутся народы,
И небеса пошлютъ побѣдный ей вѣнецъ,—
25 Тогда,—тогда изъ устъ угрюмаго поэта
Польется пѣснь любви и радости живой;
Та пѣснь, огнемъ любви божественной согрѣта,
Весельемъ зазвучитъ, не прежнею тоской!
Тогда,—тогда пѣвецъ, веселый и свободный,
30 Все то, что прежде онъ въ мечтахъ лишъ созерцалъ,
Вамъ будетъ воспѣвать,—великій, благородный,
И братства, и любви всемірный идеалъ!..
Л. Уманецъ.
И криком радостным всеобщего спасенья
20 Навеки заглушён цепей тяжёлых звон, —
В объятиях любви забудем все невзгоды,
Из мира злой Ваал исчезнет, наконец,
Любовью братскою проникнутся народы,
И небеса пошлют победный ей венец, —
25 Тогда, — тогда из уст угрюмого поэта
Польётся песнь любви и радости живой;
Та песнь, огнём любви божественной согрета,
Весельем зазвучит, не прежнею тоской!
Тогда, — тогда певец, весёлый и свободный,
30 Всё то, что прежде он в мечтах лишь созерцал,
Вам будет воспевать, — великий, благородный,
И братства, и любви всемирный идеал!..
Л. Уманец.
