индусъ, со всѣми его недостатками; Гомеръ — характерное сочетаніе истинно-эллинской расточительной силы созиданія образовъ, и самой беззастѣнчивой хвастливости; Гете — геніальный и добросовѣстный педантъ, представляетъ собою настоящій компендій нѣмецкаго характера. Только благодаря большему развитію жизненной энергіи и внутренняго огня, излучающаго больше тепла и свѣта, благодаря этой асііѵііё бе Гаше, какъ говоритъ Дидро въ своемъ эссэ о геніи, — они творятъ нѣчто неслыханное и несуществовавшее ранѣе, мы же, этимъ геніямъ единокровные, какъ бы вновь творимъ это въ себѣ и послѣ того хранимъ, какъ свое исконное и постоянное владѣніе.
Какимъ же образомъ можно ожидать такого процесса усвоенія отъ человѣка совершенно чуждой расы, да еще лишеннаго всякой творческой способности? Я считаю это просто невозможнымъ. И я вижу семитовъ, какъ они, отъ временъ довавилонскихъ сумероаккадійцевъ и вплоть до нынѣшней Европы — заимствуютъ культуру другихъ народовъ, перерабатывая ее по-своему до неузнаваемости, что, впрочемъ, само по себѣ имѣетъ полное оправданіе и даже заслуживаетъ признанія и изумленія; для насъ же имѣетъ весьма печальныя послѣдствія, потому что, едва подчинившись болѣе сильной или хотя бы болѣе навязчивой волѣ, мы уже не умѣемъ предохранить наше собственное отъ искаженія, какъ и не умѣемъ найти удовлетворенія въ чужомъ.
Одно изъ наиболѣе достойныхъ сожалѣнія свойствъ всѣхъ индо-европейцевъ — это та легкость, съ которою они отчуждаются отъ самихъ себя. И вотъ отъ этой-то серьезной опасности насъ ничто не можетъ оградить, ни варварское, насъ же самихъ позорящее,
индус, со всеми его недостатками; Гомер — характерное сочетание истинно-эллинской расточительной силы созидания образов, и самой беззастенчивой хвастливости; Гете — гениальный и добросовестный педант, представляет собою настоящий компендий немецкого характера. Только благодаря большему развитию жизненной энергии и внутреннего огня, излучающего больше тепла и света, благодаря этой асиіиіиё бе Гаше, как говорит Дидро в своем эссэ о гении, — они творят нечто неслыханное и несуществовавшее ранее, мы же, этим гениям единокровные, как бы вновь творим это в себе и после того храним, как свое исконное и постоянное владение.
Каким же образом можно ожидать такого процесса усвоения от человека совершенно чуждой расы, да еще лишенного всякой творческой способности? Я считаю это просто невозможным. И я вижу семитов, как они, от времен довавилонских сумероаккадийцев и вплоть до нынешней Европы — заимствуют культуру других народов, перерабатывая ее по-своему до неузнаваемости, что, впрочем, само по себе имеет полное оправдание и даже заслуживает признания и изумления; для нас же имеет весьма печальные последствия, потому что, едва подчинившись более сильной или хотя бы более навязчивой воле, мы уже не умеем предохранить наше собственное от искажения, как и не умеем найти удовлетворения в чужом.
Одно из наиболее достойных сожаления свойств всех индо-европейцев — это та легкость, с которою они отчуждаются от самих себя. И вот от этой-то серьезной опасности нас ничто не может оградить, ни варварское, нас же самих позорящее,
