вия последней (реш. 1874 г., № 573; 1877 г., № 131). Уложение саксонское, как мы только что видели, даже прямо указывает на необходимость руководствоваться при объяснении договора по намерению его участников или их предшествовавшими переговорами, или же даже прежними договорами между ними, каковое указание так же, как и аналогичное ему указание нашего сената, и представляется вполне основательным, в виду полной невозможности в противном случае выполнить и самое предписание закона о толковании договоров по намерению сторон его, не выразивших ясно их волю в самом договоре, когда она в исполнение этого предписания закона только и может быть обнаруживаема данными, указываемыми уложением саксонским и нашим сенатом, и в виду чего нельзя, разумеется, не признать неправильным, высказанное в этом отношении прежде нашим сенатом воспрещение руководствоваться при объяснении договора такими данными, как являющимися будто бы по отношению его обстоятельствами побочными, руководство которыми представляется недопустимым в силу правила 1536 ст. X т.; предписывающего исполнять договоры по точному их разуму, не уважая побочных обстоятельств (реш. 1868 г., № 850). По мнению Дювернуа, в видах устранения пробелов в сделке, заключающихся в недостатках конкретных ее волеизъявлений, следует принимать во внимание социальную и экономическую цель того конкретного в ней волеизъявления, которое страдает пробелом, по соображении которой и можно, по его мнению, заполнить пробел в её волеизъявлении в соответствии с обнаруженной целью сделки и той задачей, которую имели в виду достигнуть стороны при ее совершении (Чтения по гр. праву, изд. 4, т. I, стр. 932), каковое объяснение, хотя и представляется менее определительным сравнительно с объяснением, данным сенатом по этому предмету, но, несмотря на это, оно может быть принимаемо к руководству в видах восполнения оснований волеизъявления допущенных в сделке пробелов, совместно с объяснением, данным сенатом, как также вполне допустимым на основании рассматриваемого закона о их толковании.
Не может быть, кажется, сомнения в том, что все только что рассмотренные правила нашего закона о толковании договоров могут быть принимаемы в руководство судом как каждое порознь, так и многие из них вместе, смотря но надобности и характеру неопределительности определений договора в тех или других его частях или принадлежностях; только, затем, прибегать к руководству правилом, выраженным в последнем пункте 1539 ст. законом дозволяется при безуспешности употребления всех других способов толкования договора, с целью выяснения его содержания, указанных в пунктах предыдущих, и именно только вследствие безуспешности их употребления, ввиду чего и представляется возможным, кажется, видеть указание в правиле этого пункта не только собственно на один из способов толкования договоров, но также и на последствие невозможности разъяснения их другими способами. Такой характер этого указания ясно обнаруживается из слов правила этого пункта: „если все правила вышепоставленные недостаточны будут к ясному истолкованию договора“ и проч.; самое же, затем, правило это заключается в том, что в таком случае сила договора подлежит изъяснению в пользу того, кто обязался что-либо дать или исполнить, т. е. в пользу вообще лица по договору обязанного. Смысл и значение этого правила уже достаточно объяснены вышеприведенными положениями Мейера, недостаточность которых заключается только в том, что он не обратил на него внимания, как на правило, указывающее также и последствия безуспешности толкования договоров другими способами, вследствие чего вышло неправильным и определение его этих последствий. Именно он руководствуясь правилом 1026 ст. X т.
