квалифицировать его как другой договор, которому он по признакам его согласно закону соответствует (реш. 1874 г., № 20). Указания эти представляются вполне достаточными для общего разрешения в смысле утвердительном вопроса о допустимости признания у нас одной сделки в значении другой в тех случаях, когда она по внешнему выражению ее не соответствует той сделке, которую стороны по содержанию ее имели в виду действительно совершить, что должно быть признаваемо допустимым, однако же, как заметили Мейер и Буцковский, лишь только в тех случаях, когда сделка, долженствующая быть признанной за другую, соответствует условиям этой последней я, потому, представляется действительной, как таковая. На необходимость, затем, наличности для этого еще условия однородности первой сделки с последней, которое было указываемо правом римским, как условие sine qua non допустимости превращения одной сделки в другую ни Мейер, ни Буцковский, напротив, не указывают; не указывают на необходимость наличности этого условия для этого также уложение саксонское и наш закон, вследствие чего, возможно скорее признать, что у нас наличность этого условия для допустимости признания одной сделки в значении другой и на самом деле требуема быть не должна, тем более, что наш закон не только не указывает на необходимость его наличности для этого, но в одном случае, и именно в случае признания дарственной записи за духовное завещание и, наоборот, допускает признание одной сделки в значении другой, прямо сделок разнородных, и именно — сделки между живыми, каковой является дарение, и сделки на случай смерти, каковой сделкой является духовное завещание.
В случаях выражения воли в сделке или в слишком сжатой форме, или недостаточно полно, или же неясно и не определительно, правом римским допускалось выяснение воли путем толкования содержания сделки, так же, как и при толковании закона. Такое толкование могло исходить или от самих участников сделки, и в таком случае оно называлось аутентическим, а за отсутствием такового допускалось уже толкование судебное. Прибегая к толкованию сделки, судья прежде всего обязан был пользоваться просто грамматическим выяснением слов сделки, придавая им, однако же, в том случае, если слова имеют в разных местностях различное значение, то значение, которое они имеют в месте совершения сделки; после чего, в случаях невозможности выяснения содержания сделки таким путем, он обязан был выяснить смысл ее соответственно ее цели и в направлении поддержания ее действительности, причем, однако же, если было необходимо выяснить объем принятого по сделке обязательства, или иного обременения, он обязан был выбирать меньшее, за исключением, впрочем тех случаев, когда сделка была совершена в пользу покровительствуемых лиц и когда сомнение в этом отношении подлежало объяснению в их пользу, а также в случаях необходимости объяснения распоряжений на случай смерти; если же, наконец, и этим способом нельзя было выяснить содержание сделки, то она почиталась уже ничтожной (Baron, Pandecten, § 63).
Из новых законодательств в уложении саксонском общих правил толкования по отношению выяснения содержания всех сделок нет, но преподаны особо правила относительно толкования договоров и относительно толкования духовных завещаний. Так, прежде относительно толкования договоров оно предписывает: во-1-х, что в случае, когда слова договора
