жание, представляется уже более невозможным. Кроме этого, как Барон, так и из наших цивилистов Голевинский и Гордон в его заметке „К вопросу об условии и сроке“ (Суд. Вест., 1868 г., № 2), относительно определения момента наступления всякого условия утверждают, что условие должно считаться наступившим и в тех случаях, когда-то лицо, которое имеет интерес в ненаступлении его умышленно противодействует или препятствует наступлению того события, которое составляет его содержание, на том основании, как совершенно справедливо заметил Гордон, что дозволить этому лицу препятствовать исполнению условия значит допустить уничтожение сделки по его одностороннему усмотрению, что представляется, однако же, совершенно невозможным и, вследствие чего, ничего более и не остается, как считать условие наступившим. Смешанные условия признавались правом римским, по объяснению Барона, наступившими или исполненными также, между прочим, в некоторых случаях и тогда, когда событие, составляющее содержание условия должно было последовать по воле или при содействии третьего лица и когда это лицо отказывало в своем содействии, каковое правило вряд ли, однако же, может быть принято к руководству и у нас, как ввиду отсутствия всякого указания на допустимость его применения в нашем законе, так и вследствие того, что в этих случаях по общему правилу условие должно считаться ненаступившим. На этом же основании не может быть принято к руководству у нас и другое указание тех римских юристов, которые, по объяснению Барона, полагали возможным признавать условия потестативное и смешанные исполненными и в тех случаях, если лицо, условно сделкой управомоченное, было готово к его исполнению, но когда неисполнение его последовало без вины с его стороны, вследствие того, что и в этих случаях по общему правилу условие должно считаться ненаступившим.
Когда становится известным, что суспензивное условие наступить уже более не может, что может обнаруживаться, как утверждают Мейер, Голевинский, Шершеневич, Васьковский и Растеряев, в случаях обусловления сделки условием положительным из того, что факт или событие, составляющее содержание условия, уже более наступить не может, а в случае обусловлена ее наступлением условия отрицательного из того, что факт, составляющий содержание условия, наступил, то правоотношение, установленное сделкой, должно быть почитаемо несостоявшимся, а самая сделка — прекратившейся так, как бы ее и вовсе совершено не было. Такое последствие ненаступления суспензивного условия представляется таким прямым и неизбежным результатом по отношению силы сделки и предполагавшегося на основании ее к осуществлению правоотношения, что о принятии его к руководству, даже и при неупоминании о нем в законе, не может быть и речи. Последствия по отношению силы правоотношения, сделкой установленного, исполнения суспензивного условия, напротив, должны быть иные и заключались они по праву римскому в том, что вместо надежды условно управомоченного вступало в силу само право, сделкой установленное, т. е. получавший вещь условно становился ее собственником, а получавший условно обещанное обязательство становился действительным верителем, имеющих право требовать его исполнения. Несмотря на наступление таких последствий исполнения суспензивного условия, а также и на то, что с переходом права собственности на отчужденную под таким условием вещь, по римскому праву устранению подлежали установленные на ней вещные права во время от совершения сделки до наступления условия, Барон признает правильным мнение тех римских юристов, которые полагали, что наступлению суспензивного условия не следует присваивать обратного действия и не следует подвергать уничтожению те правоотношения, которые могли возникнуть за
