к различного рода актам укрепления имуществ, так и отречения от наследства, в доказательство правильности какового заключения они ссылаются, между прочим, и на некоторые другие частные постановления нашего закона, как, напр., на постановление 1547 ст. X т., которой объявляется недействительным отказ со стороны кредитора от его права требования по договору, когда этот отказ сделан во вред третьих лиц, а также на постановление 554 ст. XI т. 2 ч. уст. суд. тор., которым к имуществу несостоятельного должника относится все то, что̀ им из его имения безденежно отчуждено посредством каких бы то ни было актов и сделок, как-то: купчих, дарственных, рядных, отдельных, раздельных записей или других актов. Нельзя не признать, что правила этих последних статей также могут служить как нельзя лучше подкреплением правильности того общего заключения, что вообще всякого рода сделки, преследующие противозаконные или противонравственные цели, не могут быть почитаемы действительными. Нельзя не согласиться также и с другим заключением сената (реш. 1867 г., № 70; 1870 г., № 1671 и друг.), разделяемым и многими из наших цивилистов, как, напр., Марковым (Гражд. прак. кассац. сената, стр. 233) и Победоносцевым (Курс гр. пр., т. III, стр. 42), данным им в объяснение значения самого правила 1529 ст. X т., которым он утверждает, что случаи, перечисленные в этой статье, когда договор может быть признаваем недействительным, вследствие противозаконности цели его, указаны в ней в виде примера, и что вследствие этого ей не может быть придаваемо значение исчерпывающего постановления, на том основании, что общим правилом закона, выражающим требование о том, чтобы цель договора не была противна закону, общественному порядку и благочинию, представляется постановление 1528 ст., к которой 1529 ст. относится только как пояснительное постановление, указывающее для примера те частные случаи, когда тот или другой договор должен быть почитаем за договор, клонящийся к достижению цели, законом запрещенной. Разделяя это заключение, Победоносцев, далее, однако же, совершенно справедливо замечает, что договор может быть признаваем недействительным только в тех случаях, когда, им имеется в виду прямо и непосредственно достижение противозаконной цели, но не в тех, когда противоречащие в чем-либо закону последствия договора являются его косвенным и отдаленным последствием, напр., когда договор косвенно соединяется с каким-либо последствием, вредным для казенного интереса, как, напр., в тех случаях, когда договоры, заключаемые торговцами, превышают права, предоставленные им их торговыми документами, в ущерб интересам казны и проч.
Как на четвертую необходимую принадлежность юридической сделки, право римское указывало на то, чтобы воля на ее совершение была изъявлена надлежащим образом, т. е., чтобы она перешла, как явление, во внешний мир, таким образом, чтобы не было сомнения в ее выражении, что, однако же, может быть почитаемо совершившимся лишь тогда, когда воля была выражена известным образом или способом в известной форме. Не может быть, конечно, никакого сомнения в том, что и у нас для бытия сделки представляется также необходимым ее внешнее выражение каким-либо образом или способом, несмотря на то что требование о наличности этой принадлежности сделки в нашем законе и не выражено в такой простой и прямой форме, но указания на необходимость наличности которой могут быть, однако же, усмотрены в тех общих правилах нашего закона, которые помещены в главе „О порядке укрепления прав на имущества, или об актах вообще“, вследствие того, что в правилах этих указываются те способы, посредством которых, как внешним выражением воли, могут быть укрепляемы права на имущества. Эта глава закона стоит в
