лицам. Если, таким образом, право на взимание этих сборов в руках этих последних лиц должно быть почитаемо за право гражданское, оборотность, затем, которого ясно уже доказывается допустимостью приобретения его посредством сделок о его найме, то, ввиду этих признаков этого права, нельзя не признать, что и вообще сходные с ним и другие подобные права о взимании сборов, указанные в только что приведенных для примера постановлениях нашего закона о них, также могут быть относимы к категории таких прав, которые, как res incorporales, могут быть объектами прав гражданских.
Все только что рассмотренные постановления нашего закона о тех или других такого рода правах, которые могут быть принимаемы в значении res incorporales, могущих служить объектами прав гражданских, достаточно, кажется, доказывают то положение, что и у нас, подобно тому, как это было прямо установлено правом римским, к категории этого рода объектов прав могут быть относимы не только права обязательственные, которые наш закон в его общих правилах об имуществах, как объектах прав, прямо относит к разряду таких имуществ, но и права вещные, в их различных правомочиях, отдельных от права собственности.
Кроме этих прав, к категории res incorporales правом римским было относимо и право наследования. Что касается допустимости отнесения этого права к разряду объектов прав у нас, то, как мной уже было замечено несколько выше, отнесение этого права у нас к категории объектов прав, если и может считаться возможным, то только отчасти, вследствие того, что по нашему закону право это представляется оборотным только в том смысле, что наследники в силу 1255 ст. X т. вправе только принять наследство, т. е. воспользоваться этим правом, или же отречься от него, но не вправе его отчуждать, как утверждает и Победоносцев, по мнению которого отчуждение у нас самого права на наследство до его осуществления должно считаться недопустимым, на том, между прочим, основании, что наш закон правилом 1256 ст. X т. как бы по исключению допускает передачу самого права на наследство только в губерниях Черниговской и Полтавской (Курс гр. пр., т. II, стр. 301), из какового постановления может быть выведено то заключение, что по общему закону, при молчании его о допустимости его передачи, передаваемо может быть только самое имущество, доставшееся по наследству по его принятии по праву наследования, но не отдельно от него право на наследство. В этом же смысле вопрос этот был разрешен и практикой старого сената, как это видно из одного решения его, приведенного у Данилова (Итоги практики сената, тезис 417), и, притом, по тем же основаниям, по соображении которых в таком смысле вопрос этот разрешает и Победоносцев; но против разрешения его в таком смысле высказывается из наших цивилистов Любавский в его статье „О принятии наследства и отречение от него“, где он, основываясь на 710 ст. X т., которой объявляются недействительными записи об уступке или продаже только ожидаемого наследства, при жизни того, после коего оно должно открыться, а не записи об уступке или продаже наследства, уже открывшегося, говорит, что, напротив, записи об уступке наследства, уже открывшегося, как действительные, должны считаться в силу этого закона допустимыми (Юрид. моног. и исслед., т. III, стр. 333). На самом деле, однако же, вряд ли из этого последнего закона может быть выводимо такое заключение, вследствие того, что в примечании к нему сказано, что в губерниях Черниговской и Полтавской записи об уступке открывшегося наследства или, так называемые, улиточные записи остаются в силе, т. е. допускаются,
