т. III, стр. 4) и Голевинский (О происхож. и делен. обязат., стр. 7), представляются объектами гражданских прав, дает право заключить, что и эти права, как и всякое другое имущество, могут быть предметом различных сделок и могут, следовательно, состоять в обороте, несмотря на то, что они и представляются имуществом нереальным — res incorporales. Но помимо этого, подтверждением правильности этого заключения не могут не служить и многие частные постановления закона о тех или других сделках, допускаемых им по поводу этих прав, на каковое обстоятельство уже было обращено внимание и сенатом, который объяснил, что всякие требования по приобретенным из долговых отношений правам, поскольку таковые по роду своему не принадлежат исключительно к личным правам, как, напр., правам на получение алиментов, могут быть уступаемы другим лицам посредством сделок о их передаче, в оправдание какового заключения сенат ссылается на наш закон о передаче заемных писем и векселей (реш. 1871 г., № 788). Это же положение впоследствии сенат повторил и относительно допустимости передачи исков о таких обязательственных правах, которые не относятся к категории неотчуждаемых личных прав (реш. 1878 г., № 256), каковое заключение также представляется совершенно правильным ввиду того обстоятельства, что иски, по справедливому замечанию Кавелина, суть также требования, только в стадии предъявления суду просьбы о их исполнении (Права и обязан., стр. 33). Помимо допустимости нашим законом оборотности обязательственных прав по сделкам о их уступке, из наших цивилистов Победоносцев (Курс гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 610) и Струкгов (О закладе долгов. требов., изд. 2, стр. 410) указывают на возможность по нашему закону и заклада этих прав, на том основании, как объясняет собственно Струкгов, что ввиду отнесения законом прав требований к разряду имуществ долговых, а сих последних к разряду имуществ движимых, должен считаться допустимым и их заклад в порядке, установленном для заклада сих последних имуществ. Это последнее заключение Победоносцева и Струкгова само по себе, ввиду этих узаконений, не может быть не признано вполне правильным, и если в чем и можно упрекнуть заключение, высказанное собственно Струкговым по поводу заклада долговых требований, то только в том, что он говорит, как о закладе долговых требований, и о закладе процентных бумаг, каковые должны быть относимы, как мы видели выше, не к имуществам долговым, а наличным.
Ни о каких, затем, других правах, как особых самостоятельных объектах гражданских прав, наш закон, по крайней мере, в общих правилах о разного рода имуществах, как объектах прав, не упоминает. Несмотря на это обстоятельство, из других его частных постановлений о различного рода правах вещных, не может быть не выведено то заключение, что кроме прав обязательственных особым объектом прав могут являться и некоторые из прав вещных. Только в отношении права собственности нельзя не признать, что оно и у нас, подобно тому, как и по праву римскому, не может быть отделено от тех телесных вещей, до которых оно относится, вследствие чего не может являться и особым, отдельным от них, объектом прав. Но в таком значении не может являться, однако же, только право собственности на вещи телесные, но не право, так называемой, литературной, музыкальной и художественной собственности, а также и не права на привилегии, выдаваемые на новые открытия и изобретения и право собственности на фабричные рисунки и модели, каковые права Кавелин относит так же, как и права обязательственные, к разряду нереальных предметов или res incorporales, как объекты гражданских прав. Заключение это пред-
