жить, по мнению Змирлова, аргумент à contrario, представляемый 2-м пунктом 397 ст. (Жур. гр. и уг. пр., 1883 г., кн. 3, стр. 104). Несмотря на возможность подобного вывода, правильным, однако же, должно быть признано мнение Победоносцева, Брандта, Шершеневича, Васьковского и сената о квалификации даримых благоприобретенных имуществ благоприобретенными, как имеющее за собой полную аналогию в 3-м пункте правила 399 ст., в силу которого следует признавать и благоприобретенные имущества, продаваемые родственникам, благоприобретенными у них.
Кроме перехода имуществ способами, только что рассмотренными, от одних лиц к другим, переход их представляется возможным еще на основании давности, между тем вопрос о квалификации имуществ, приобретаемых этим способом, в нашей юридической литературе до сих пор обсуждению подвергаем почти что еще не был; только в Судебной Газете был сообщен В. Н-вым случай из судебной практики одного окружного суда, в котором суд признал недвижимое имущество, приобретенное по давности владения, благоприобретенным и отказал в просьбе о его выкупе, как родового, каковой взгляд суда разделяет и сам В. Н-в (Суд. Газ., 1887 г., № 18); а затем Белковским в его заметке „Сохраняет ли родовое имущество в долях, приобретенных по давности, свои свойства, или оно становится благоприобретенным“ (Судеб. Газ., 1893 г., № 16) было высказано мнение, что в силу 7 пункта 397 ст., по которому имущества, собственным трудом и промыслами нажитые, вообще признаются благоприобретенными, имущество, приобретенное по давности владения, следует считать за имущество благоприобретенное. К категории имуществ благоприобретенных имущества, приобретенные по давности владения, относит и Васьковский, на том основании, что этот способ приобретения права собственности на имущество есть способ первоначальный, а не произвольный (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 93). В таком безусловном смысле вопрос о квалификации недвижимых имуществ, приобретаемых посредством давности, вряд ли, однако же, может быть разрешаем по отношению всех случаев. Не может быть, кажется, никакого сомнения только в том, что у первого приобретателя имущества по давности оно должно быть признаваемо благоприобретенным, как и у первого приобретателя имущества из чужого рода и всякими другими способами, причем в этом случае за первого приобретателя может быть почитаемо и не то лицо, которое начало давностное владение, но и его преемники, если срок давности не истек во время его владения, а завершился во время владения его преемников, которые поэтому и должны быть уже почитаемы за первых приобретателей, вместо него. В случае завершения давности владения в течение времени владения имуществом со стороны его первого владельца, оно по переходе его по праву наследования к его преемникам в руках этих последних не может быть уже квалифицируемо благоприобретенным, а напротив, должно быть почитаемо за родовое, на основании того закона, по которому имущества, переходящие по праву законного наследования вообще становятся родовыми, каковыми они должны быть квалифицируемы и у них совершенно независимо от того, когда имущество было укреплено вводом во владение — при первом ли его приобретателе, или уже по их просьбе, вследствие того, что вводом во владение только укрепляется имущество, приобретенное по давности владения, самое же приобретение его должно быть почитаемо совершившимся в момент наступления тех условий, при наличности которых давностное владение обращается по закону в право собственности. Между тем из случая сообщенного Судебной Газетой видно, что окружной суд признал за первых приобретателей имущества по давности тех лиц, которые были введены во владение им, несмотря на то, что течение давности закончилось
