ным, совершен им в здравом состоянии ума или в момент, так называемого, светлого промежутка душевной болезни. Опровержением этого заключения не может служить, по мнению Слонимского, и аргумент, представляемый правилом 378 ст. X т., по которому лицо, выздоровевшее от умопомешательства, подвергается вновь освидетельствованию в состоянии его умственных способностей тем же порядком, как и перед признанием его умопомешанным, и только по удостоверении в его выздоровлении освобождается от опеки, до выдачи свидетельства в чем, никакие другие удостоверения о его выздоровлении в уважение приняты быть не могут, на том основании, что правило это должно быть понимаемо в том смысле, что наличность этого свидетельства может быть требуема только для освобождения лица от опеки, для чего удостоверения частные должны считаться недостаточными, но никак не для доказательства совершения умалишенным какого-либо отдельного акта в здравом состоянии ума. Против правильности этого заключения возражал Барковский при обсуждении реферата Слонимского в петербургском юридическом обществе, указывая, что хотя в нашем законе и не выражено общего правила о потере лицом, признанным умалишенным, дееспособности, но что, несмотря на это, следует признать, что такое последствие должно непременно наступать, вследствие того, что установление опеки, по самому существу этой меры, должно влечь за собой eo ipso и потерю общей дееспособности умалишенного (Жур. гр. и уг. пр., 1886 г., кн. 2, стр. 48, проток.). В подтверждение правильности этого заключения Барковский сослался также и на практику сената, который действительно в целом ряде решений объяснил, что признанием лица безумным или сумасшедшим в установленном порядке и установлением опеки над его имуществом удостоверяется его общая недееспособность к совершению гражданских сделок и распоряжению его имуществом (реш. 1869 г., № 235; 1873 г., № 433; 1877 г., № 409; 1879 г., № 90 и друг.), за правильность какового положения высказался также и Чемберс в его статье — „Безумие“ (Словарь юрид. и госуд. наук, т. I, стр. 805). По этим основаниям и следует, по мнению Барковского, а также Маркова (Гражд. прак. кас. сената, вып. 1, стр. 10), Васьковского (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 109) и Шершеневича (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 86), полагать, что признание лица умалишенным и установление опеки над его имуществом влечет за собой по нашему закону презумпцию juris et de jure его недееспособности, вследствие чего и не может быть с этого момента допускаемо представление доказательств противного при обсуждении действительности каких-либо актов и сделок, совершенных им после его наступления, или доказательств тому, что акт совершен им в здравом уме или в момент светлого промежутка. Доказательством правильности этого последнего положения может служить также и правило 378 ст. X т. на том основании, что ему на самом деле никак не может быть придаваемо то узкое значение, какое приписывает ему Слонимский, вследствие того, что выраженное в нем воспрещение принимать частные удостоверения в доказательство выздоровления умалишенного должно быть несомненно принимаемо во внимание и судом при обсуждении действительности какого-либо акта, совершенного лицом, признанным умалишенным, так как принятием частных удостоверений в доказательство того, что лицо это совершило акт в здравом уме, т. е. в состоянии выздоровления, явно нарушилось бы это воспрещение закона, что с полной очевидностью вытекает из Высочайше утвержденного 30 октября 1834 г. мнения Государственного Совета, показанного в числе источников правила этой статьи.
Ввиду этих данных и соображений и нельзя не прийти к следующим заключениям: во-1-х, что официальное признание лица безумным или
