сделке, но именно обстоятельство выгодности ее для их интересов. Препятствием определению пределов их дееспособности именно по этому последнему началу не может служить, как полагает Гольмстен, ни то обстоятельство, что выгодность или невыгодность сделки для интересов малолетнего есть вопрос факта, ни то обстоятельство, что разрешение этого вопроса в том или другом смысле может быть во многих случаях невозможно: первое потому, что по соображении различия в фактах может быть устанавливаемо различие и в их юридических последствиях, а второе потому, что вопрос о возможности констатирования этих фактов в том или другом конкретном случае есть не более, как только вопрос о выяснении обстоятельств, служащих основанием иска, разрешение какового вопроса в том или другом смысле поэтому и может влиять только на исход процесса в известном случае, но никак не может служить основанием к отвержению самого права на иск, вообще могущего вытекать из этих фактов. Два, затем, следующие положения, выставляемые Гольмстеном, в видах определения пределов дееспособности малолетних, вряд ли уже вообще могут иметь какое-либо значение в этом отношении: и первое из них потому, что по нашему закону сделки от имени малолетнего могут быть совершаемы не им с согласия опекуна, а только самим опекуном, как его законным представителем, а второе потому, что по его соображении может быть определяема не собственно дееспособность малолетних к совершению тех или других сделок, но лишь право их совершеннолетних контрагентов на их ответственность по сделкам, с ними заключенным, вытекающее из их обманных по отношению их действий. Указание Гольмстена, основанное на 149 ст. X т., по прод. 1891 г., на расширение этим законом дееспособности малолетних, достигших 14-ти-летнего возраста, предоставлением им самим права без согласия опекуна изъявлять согласие на их усыновление, представляется, напротив, как нельзя более основательным. Вообще, в настоящее время нельзя не заметить некоторое стремление со стороны нашего закона к признанию за малолетними дееспособности, по крайней мере, в некоторых частных случаях, что ясно видно, между прочим, из 32 ст. Высочайше утвержденного 1-го июня 1895 г. Устава государственных сберегательных касс, которой вообще всем малолетним и несовершеннолетним предоставляется право без участия их опекунов или попечителей распоряжаться внесенными ими самими на их имя вкладами в сберегательные кассы, т. е. предоставляется право им самим как получать по ним проценты, так и брать их из кассы обратно.
Если ввиду некоторой неопределительности тех постановлений нашего закона, которыми нормируется дееспособность собственно малолетних, и возможен спор о значении установленных им ограничений, вследствие того, что закон во всяком случае воспрещает малолетним вообще как распоряжение их имуществом, так и управление им, уполномочивая на все действия, необходимые в сфере их имущественных отношений, вместо них, их опекуна, как их законного представителя, то в отношении определения значения ограничений дееспособности несовершеннолетних такой спор представляется уже невозможным, вследствие того, что закон, снимая с них опеку, уже тем самым ставит их самих в непосредственное отношение к их имуществу, а уполномочивая их на вступление в управление их имуществом, делает их этим самым лицами дееспособными. Кроме этого, закон признает несовершеннолетних дееспособными и к распоряжению их имуществом, а также и к совершению всякого рода актов и сделок и выдаче обязательств, но только с согласия их попечителей. Наличности согласия попечителей закон требует, однако же, как conditio sine qua non совершения несовершеннолетними ка-
