жать право вступать во всякого рода договоры с согласия избранного им попечителя (Юрид. Вест., 1882 г., кн. 8, стр. 525). Положение это, как вполне противоречащее только что приведенным постановлениям нашего закона, определяющим дееспособность лиц, достигших 14-летнего возраста, должно быть, однако же, отвергнуто, несмотря на то, что вследствие этого должно быть признано лишенным всякого значения и указываемое законом разделение возраста малолетства на два периода — до 14 лет и выше до 17, ввиду последующих постановлений самого закона, изглаживающих всякое различие между этими периодами в отношении определения объема дееспособности малолетних, находящихся в том и другом возрасте. Различно постановлениями этими определяется только дееспособность малолетних, т. е. не достигших 17 лет, и несовершеннолетних, достигших этого последнего возраста, каковое различие довольно резко и проявляется в том, что первые лишены права на совершение каких бы то ни было актов и сделок, между тем, как последние не только вправе вступать в управление их имуществами, но и совершать различного рода сделки, только с согласия их попечителей.
Воспрещение совершать какие бы то ни было акты и сделки собственно от имени малолетних выражено в законе настолько категорически, что дало повод некоторым из наших цивилистов, как, напр., Мейеру (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 75), Победоносцеву (Курс гр. пр., т. III, стр. 36), Змирлову в его статье „О недостатках наших гражданских законов“ (Жур. гр. и уг. пр., 1888 г., кн. 2, стр. 150), Кавелину в его сочинении „Очерки юридических отношений, возникающих из семейного союза“ (Жур. гр. и уг. пр., 1884 г., кн. 8, стр. 124), Дювернуа (Из Курса лекций по рус. гр. пр., т. I, стр. 305), Мыш в его статье „Очерки кассационной практики по вопросам гражданского права и судопроизводства“ (Жур. гр. и уг. пр., 1887 г., кн. 9, стр. 8) и Васьковскому (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 103) утверждать, что малолетние безусловно лишены нашим законом дееспособности к совершению всяких сделок без различия того может ли клониться заключенная ими сделка к их вреду, или обременению их имущества, или же, напротив, к их пользе или обогащению. Правда, из них, Победоносцев, Змирлов и Васьковский, высказав это заключение, указывают, вместе с тем, на неудобство и нецелесообразность такого воспрещения, но отступать от него, ввиду его категоричности, считают невозможным, хотя собственно Васьковский впоследствии прямо и решительно отступился от него, высказав, что на самом деле следует считать недействительными только те сделки, совершенные малолетним, которые невыгодны для него, но не те, которые для него полезны, которые напротив, должны считаться действительными (Юридическая методология, т. I, стр. 155).
Взгляд этот в нашей юридической литературе представляется, однако же, далеко не общепринятым. Так, Гантовер в его статье „О силе договоров, заключенных малолетними и несовершеннолетними без участия их опекунов и попечителей“ (Суд. Вест., 1869 г., № 52), обсуждая вопрос о действительности этих договоров по отношению малолетних и несовершеннолетних, утверждает, что в видах разрешения этого вопроса должно быть принимаемо во внимание то обстоятельство — клонится ли этот договор к выгоде, или же, напротив, ко вреду малолетнего или несовершеннолетнего, на том основании, что по нашему закону только последние договоры могут быть признаваемы недействительными. Доказывается справедливость этого положения, по мнению Гантовера, тем соображением, что законы, ограничивающие дееспособность малолетних и несовершеннолетних, основаны никак не на предположении отсутствия воли у последних, а только на предположении их умственной неразвитости и легкой, вследствие
