дования, посредством которых предполагаемая работа имеет быть ведена, представляется настоятельно необходимым, прежде всего, перед началом каждой работы; вследствие чего и я, приступая в настоящем труде к систематической разработке догмы нашего гражданского права, прежде всего здесь, во введении к этому труду, считаю необходимым указать те приемы и методы, посредством которых будет ведено исследование подлежащего рассмотрению в нем материала.
Не может быть, конечно, никакого сомнения в том, что методы и способы изучения этого материала должны обусловливаться, как его характером и сущностью предмета исследования, так равно задачами и целями его изучения. Цель, преследуемая настоящим трудом, заключается, как я уже указал, в том, чтобы дать нашей судебной практике пособие в объяснении и применении закона, в видах облегчения ей труда по предмету квалификации восходящих на ее рассмотрение правоотношений и определения, затем, их последствий. Нельзя, кажется, не признать, что для того, чтобы цель эта могла быть достигнута, необходимо, чтобы изучение законодательного материала в настоящем труде было ведено путем тех способов и приемов, на употребление которых, по отношению объяснения или, все равно, толкования закона и затем его применения, уполномочивает закон и судебную практику, так как не может не быть очевидным, что она может иметь право пользоваться только таким пособием, в котором предлагаются для руководства такого рода положения, на установление которых она и сама уполномочена законом, открывающим ей те или другие права по отношению его объяснения и применения. Ввиду этого обстоятельства и представляется необходимым, прежде чем обратиться к объяснению самих способов и методов разработки подлежащего изучению в настоящем труде законодательного материала, остановиться на рассмотрении того — какие права в отношении объяснения и применения закона предоставляет наш закон судебной практике.
В этом отношении в нашем законе мы имеем два совершенно разнохарактерных постановления, из которых одно выражено в 65 ст. I т. законов основных, которая, вследствие этого, как закон общий, должна считаться обязательной для руководства всех учреждений Империи, не только судебных, но и административных, заключающаяся в следующем: „Законы должны быть исполняемы по точному и буквальному смыслу оных, без всякого изменения или распространения. Все без изъятия места, не исключая и высших правительств, во всяком случае должны утверждать определения свои на точных словах закона, не переменяя в оных, без доклада Императорскому Величеству, ни единой буквы и не допуская обманчивого непостоянства самопроизвольных толкований. Но если бы где-либо, по различии буквального смысла узаконений, встретилось затруднение в избрании и приложении закона к рассматриваемому делу, в таком случае, по невозможности согласить буквальный смысл оного закона с таковым же другого, самая необходимость предписывает, особенно в высших местах, следовать общему духу законодательства и держаться смысла, наиболее оному соответствующего“. Это именно та статья, которая, допуская только буквальное толкование и применение, закона, за исключением только случая противоречия между законами, когда ею дозволяется по выбору применение одного из законов, более согласного с общим духом закона, лишала нашу судебную практику почти всякой самостоятельности в объяснении и применении его. Совершенно иным характером отличается другое постановление нашего закона, относящееся до определения прав судебных мест по предмету объяснения и применения закона, выраженное в 9 ст. нового устава гр. суд., которая постановляет: „Все судебные установления обязаны решать дела по
