знаваемы действительными браки русских подданных, совершенные за границей в виде гражданского брака тогда, когда совершение таких браков допускается местным законом (Юрист 1905 г. № 13), каковое положение ни в каком случае правильным признано быть не может, потому что нашим законом допускается совершение за границей по местным законам только договоров и актов, удостоверяющих совершение различных гражданских сделок, но никак не заключение браков, которые по нашим законам обязательно должны быть совершаемы по церковным законам того вероисповедания, к которому принадлежат брачующиеся, причем о допустимости совершения их в виде браков гражданских в законе нигде не говорится, вследствие чего эти последние браки и не могут быть у нас признаваемы действительными, где бы они ни были совершены.
По сравнении постановлений нашего закона, указывающих случаи допустимости применения у нас законов иностранных, а также вытекающих из них положений в этом отношении с одной стороны с постановлениями по этому предмету закона итальянского, а с другой — уложения саксонского, как следующих различным системам, нельзя не усмотреть, что наше законодательство, судя по тем началам, которые могут быть извлечены из его отрывочных постановлений, скорее приближается к постановлениям уложения саксонского, хотя допускает применение законов иностранных еще в более узких пределах, чем последнее, но, конечно, еще в несравненно более узких, чем закон итальянский, потому что последний расширяет область допустимости применения законов иностранных до крайних возможных пределов, сравнительно даже с уложением саксонским. Так, в то время, как первый допускает применение законов иностранных по отношению иностранцев почти во всех областях права, как-то: в правах личных, правоспособности, в правах семейных, обязательственных, вещных на имущество движимое и наследственных одинаково по закону и духовному завещанию даже и в имуществах недвижимых, уложение саксонское безусловно исключает из-под действия законов иностранных всякие права одинаково, как на имущества недвижимые, так и движимые, в Саксонии находящиеся. Наш закон идет в этом направлении еще гораздо далее, так как положения, вытекающие из его постановлений, указывают, что не только все права на имущества, в России находящиеся, как недвижимые, так и движимые, должны безусловно остаться под действием русских законов, но что также и наследственные права иностранцев на имущества, в России находящиеся, а также и их права на имущества, вытекающие из союза семейного, также должны быть определяемы по русским законам.
Что касается, наконец, констатирования у нас законов иностранных в случаях необходимости их применения, то в этом отношении мы имеем опять только отрывочное указание в 709 ст. уст. гражд. суд., в котором в этом отношении указано: „В случае затруднения в применении иностранных законов, суд может просить министерство иностранных дел войти в сношение с подлежащим иностранным правительством о доставлении заключения по возникшему вопросу“. Ввиду того обстоятельства, что правило этой статьи предлагает указанный в ней способ констатирования закона иностранного, во-1-х, только в случае затруднения в его применении, а во-2-х, указывает на него суду только факультативно, и нельзя не признать совершенно правильным то заключение наших процессуалистов Малышева (Курс гр. суд., изд. 2, т. I, стр. 273), Малинина (Комментарий к 366 ст. уст., стр. 76) и Гольмстена (Учеб. гр. суд., стр. 183), которым они утверждают, что констатирование у нас законов иностранных должно считаться допустимым не только способом
