ОТДѢЛЬНЫЕ ДОГОВОРЫ. 59> вать только вещи, опредѣляемыя по роду и количеству, на томъ основаніи* какъ правильно указали Табашниковъ, Рихтеръ, Гордонъ и другіе, что законъ съ одной стороны вовсе не воспрещаетъ и продавать послѣднія вещи, а съ другой не указываетъ, чтобы и предметомъ поставки не могли быть вещи, индивидуально опредѣленныя, вслѣдствіе чего, и нельзя не видѣть, что ПО' предмету договоры эти представляются совершенно одинаковыми. Также точно нельзя признавать правильнымъ указаніе нѣкоторыхъ цивилистовъ, какъ, напр., ІОренева, Трепицина и другихъ, какъ на третій признакъ различія этихъ договоровъ на то, что въ то время, какъ при поставкѣ можетъ быть назначаемъ извѣстный срокъ для передачи подлеясащихъ поставкѣ вещей, при договорѣ купли-продажи срокъ для Этого назначаемъ быть не можетъ, на томъ основаніи, что, какъ правильно указали Табашниковъ, Рихтеръ,, Гордонъ и другіе, нашъ законъ о куплѣ-продажѣ не только не воспрещаетъ назначенія срока для передачи проданныхъ вещей покупщику, но, какъ мы видѣли нѣсколько выше, при продажѣ вещей казенныхъ даже прямо указываетъ на необходимость назначенія срока для этого. Нѣкоторые, какъ, напр., Умовъ, Змирловъ и Трѳпицынъ, указываютъ еще какъ на признакъ различія между этими договорами на то, что въ то время, какъ при куплѣ-продажѣ право собственности на проданныя вещи должно переходить къ ихъ покупщику уже въ моментъ совершенія договора, при поставкѣ, напротивъ, это право на нихъ должно переходитъ къ ихъ пріобрѣтателю только но передачѣ ихъ ему,, каковое указаніе также нельзя считать нравильнымъ, какъ нротиворѣчащее нашему закону, на основаніи котораго слѣдуетъ признавать, какъ мы видѣли въ отдѣлѣ настоящаго труда — о правахъ вещныхъ, во главѣ о правѣ собственности (изд. 2, т. И, стр. 270), что вообще только передача движимыхъ вещей можетъ считаться у насъ за способъ пріобрѣтенія права собственности* а никакъ не какое-либо соглашеніе или договоръ о ихъ передачѣ и въ ихъ числѣ и договоръ купли-продажи. Наконецъ, нѣкоторые другіе наши цивилисты, какъ Рихтеръ, Гордонъ и Трепицынъ, указываютъ какъ на признакъ различія этихъ договоровъ на то, что при договорѣ поставки поставщикъ вещи не только продаетъ вещи, но и принимаетъ на себя извѣстный трудъ по ихъ поставкѣ ихъ пріобрѣтателю, каковой обязанности при куплѣ-продажѣ онъ не несетъ, каковое указаніе также не можетъ быть признаваемо правильнымъ, потому что законъ нашъ и нри куплѣ-продажѣ не воспрещаетъ для передачи проданныхъ вещей покупщику назначать и не то мѣсто, гдѣ онѣ находятся, а и какое-либо другое, при назначеніи котораго, очевидно, продавецъ ихъ долженъ уже нести трудъ по ихъ перемѣщенію или, все равно, по ихъ доставкѣ въ это послѣднее мѣсто. Все сказанное по поводу различія этихъ договоровъ съ очевидностью указываетъ на то, что по самому ихъ существу невозможно установить какія-либо различія между ними даже но самому закону. Если въ чемъ, наконецъ, и можно видѣть различіе между этими договорами по нашему закону, то развѣ только, какъ справедливо указалъ Шершеневичъ, съ формальной ихъ стороны, вслѣдствіе того, что законъ собственно продажу движимаго имущества допускаетъ и по словеснымъ соглашеніямъ, между тѣмъ, какъ договоръ поставки правиломъ 1742 ст. X т. предписываетъ облекать въ письменную форму, каковое обстоятельство и можетъ по его мнѣнію, порождать въ практикѣ не мало затрудненій въ Отношеніи квалификаціи договоровъ, не облеченныхъ въ письменную форму* тѣмъ или другимъ изъ нихъ. Въ видахъ устраненія подобныхъ затрудненій слѣдуетъ, кажется, признать допустимой квалификацію словеснаго договора поставки договоромъ купли-продажи, съ цѣлью облегченія сторонамъ доказыванія его существованія, во всѣхъ, по крайней мѣрѣ, тѣхъ случаяхъ, когда сами стороны не квалифицировали его явно и опредѣлительно именно договоромъ поставки, а не купли-продажи.
