ВЛАДѢНІИ. 527 ляетъ его въ особый видъ незаконнаго владѣнія, хотя и квалифицируетъ его опять такъ же, какъ и прежній законъ, какъ такое владѣніе, которое основано или па подложномъ актѣ, кѣмъ бы онъ составленъ ни былъ, или же па иномъ обманѣ, употребленномъ съ цѣлью начатія или продолженія владѣнія. Такое отличіе подложнаго владѣнія отъ владѣнія, по крайней мѣрѣ, насильственнаго представляется совершенно правильнымъ, вслѣдствіе того, что, какъ это очевидно и само собой, владѣніе это въ его возникновеніи можетъ быть и пе соедипепо съ какимъ-либо насиліемъ надъ личностью собственника имущества, или завѣдывавшихъ его имуществомъ людей. Съ владѣніемъ самовольнымъ оно, напротивъ, можетъ во многихъ случаяхъ, какъ замѣтилъ Мейеръ (Гус. гр. нр., изд. 2, т. II, стр. 9), и совпадать, хотя все же оно отличается и отъ него тѣмъ, что въ основаніи его лежитъ всегда преступное созданіе основанія владѣнія, почему представляется болѣе правильнымъ отличеніе его и отъ владѣнія самовольнаго, какъ такого владѣнія, которое, по замѣчанію Побѣдоносцева, представляется основаннымъ или на подложномъ актѣ, или же па пріобрѣтеніи его посредствомъ какого-либо другого преступленія—обмана, мошенничества, воровства и проч. (Курсъ гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 161). Останавливаться далѣе па объясненіи различій между только-что разсмотрѣнными, какъ ихъ называетъ нашъ законъ, отдѣльными видами незаконнаго владѣнія, не представляетъ интереса вслѣдствіе того, какъ замѣтили Мейеръ (Гус. гр. пр., изд. 2, т. П, стр. 9) и Шершеневичъ (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 185), что самое это дѣленіе, но неуказанно въ законѣ не только какихъ-либо различій въ послѣдствіяхъ того и другого изъ нихъ, но даже, по замѣчанію Варадинова (Изслѣд. объ имущ. пр., вып. 2, стр. 142). совершенной одинаковости ихъ, не имѣетъ никакого практическаго значенія.
Параллельно раздѣленію владѣнія на законное и незаконное законъ нашъ въ правилѣ 523 ст. X т. раздѣляетъ владѣніе еще на добросовѣстное и недобросовѣстное, каковое сопоставленіе этого послѣдняго раздѣленія съ первымъ и не можетъ не возбудить педоразумѣпія о томъ—въ какомъ значеніи слѣдуетъ принимать это раздѣленіе, т.-е. въ значеніи ли такого особаго самостоятельнаго раздѣленія, которое должно стоять совершенно независимо отъ перваго и на ряду съ нимъ, какъ также раздѣленіе главное и основное, или же, напротивъ, въ зпаченіи такого подраздѣленія владѣнія на виды каждаго изъ видовъ главнаго и основнаго его раздѣленія, что каждое изъ послѣднихъ можетъ представляться, какъ въ видѣ владѣнія добросовѣстнаго, такъ и недобросовѣстнаго? Право римское, а также уложеніе сак-сопское также раздѣляютъ владѣніе на добросовѣстное и недобросовѣстное, емотря но признаку наличности у владѣльца сознанія своего права на вла-дѣемую вещь, при чемъ они ставятъ это раздѣленіе вовсе не рядомъ и параллельно съ раздѣленіемъ владѣнія на законное и незаконное, а выставляютъ его только, какъ подраздѣленіе владѣнія законнаго, считая владѣніе незаконное или неправильное всегда въ то же время и владѣніемъ недобросовѣстнымъ. У насъ, въ виду неопредѣлительпости въ этомъ отношеніи правила 523 ст., паши цивилисты разрѣшаютъ указанное недоразумѣпіе, порождаемое этой неопредѣлительностью его, различно. Такъ, Мейеръ по поводу раздѣленія владѣнія на добросовѣстное и недобросовѣстное говоритъ, что это послѣднее владѣніе, въ противоположность первому, есть владѣніе сознательно незаконное, нарушающее чье либо право, при чемъ онъ первое опредѣляетъ, какъ такое владѣніе, которое основывается, хотя на искреннемъ, но ложномъ представленіи владѣльца о его нравѣ владѣнія (Рус. гр. пр., изд. 2, т. П, стр. 8—9), каковымъ заключеніемъ занимающее насъ недоразумѣпіе съ достаточной опредѣлительностью, очевидно, не разрѣшается вслѣдствіе того, что имъ не выясняется вопросъ о' тотъ—слѣдуетъ ли счи-
