ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ. 203 понимать въ томъ смыслѣ, чтобы имъ имѣлось въ виду всѣ три указанныя въ пемъ условія раздѣльно въ значеніи особыхъ и самостоятельныхъ условій, а, напротивъ, при объясненіи его согласно указаніямъ теоріи, развитой юристами римскими, слѣдуетъ понимать въ томъ смыслѣ, что имъ на непрерывность владѣнія указывается какъ на одно общее генерическое условіе, заключающее въ себѣ два другихъ: безспорность владѣнія и его спокойствіе.
Бъ приведенныхъ объясненіяхъ пашихъ цивилистовъ понятія и значенія спокойнаго владѣнія, какъ одного изъ условій давностнаго владѣнія, мы имѣемъ выраженіе, собственно двухъ господствующихъ взглядовъ: одного отождествляющаго понятіе этого условія владѣнія съ понятіемъ владѣнія безспорнаго, и другого, напротивъ, отличающаго его отъ послѣдняго, какъ такого условія владѣнія, которымъ требуется наличность его фактической ненарушимоети. Особо, затѣмъ, отъ этихъ объясненій стоитъ совершенно своеобразный взглядъ, выраженный Куницынымъ, на значеніе этого условія давностнаго владѣнія,—взглядъ, неосновательность котораго достаточно, впрочемъ, обнаружена уже разборомъ его, сдѣланнымъ Энгельманомъ, почему намъ остается только разобрать—которое изъ двухъ первыхъ противоположныхъ мнѣній нашихъ цивилистовъ па значеніе этого условія давностнаго владѣнія можетъ быть признано болѣе правильнымъ. Большинство изъ нихъ, высказывая тотъ или другой взглядъ на зпачепіе этого условія давностнаго владѣнія, не подвергаютъ въ то же время никакой критикѣ взглядъ противоположный; только Мейеръ и Змирловъ указываютъ отчасти па невозможность пріуроченія понятія спокойнаго владѣнія къ фактической его ненарушимоети, настолько, однакоже, кратко, что далеко не устраняютъ возможности его принятія. Не можетъ, разумѣется, не показаться нѣсколько страннымъ то обстоятельство, что болѣе вѣскіе аргументы противъ возможности ихъ отождествленія приводитъ самъ Эпгельманъ, высказавшійся за возможность объясненія понятія спокойнаго владѣнія въ значеніи фактической его ненару-шимости. Главный его аргументъ противъ возможности пріуроченія спокойнаго владѣнія къ фактической его ненарушимоети заключается въ указаніи не только па отсутствіе въ самомъ законѣ данныхъ для обоснованія такой его характеристики, но па необходимость даже по смыслу закона признанія за нарушеніемъ фактическаго владѣнія имуществомъ какого-либо вліянія на давность владѣнія только въ тѣхъ случаяхъ, когда имъ причиняется не безпокойство собственно спокойному владѣнію, но когда опо совсѣмъ у владѣльца отнимается, такъ что его владѣніе прерывается или прекращается, что и должно служить указаніемъ па то. что собственно только спокойное владѣніе, какъ особое условіе давностнаго владѣнія, пе можетъ имѣть по нашему закону самостоятельнаго значенія вслѣдствіе того, что его фактическое нарушеніе можетъ тогда только имѣть значеніе, когда имъ устраняется наличность собственно третьяго условія давиостпаго владѣнія, или условіе его непрерывности. И въ самомъ дѣлѣ нельзя, кажется, не признать, что законъ пашъ не представляетъ никакихъ данныхъ для того заключенія, чтобы какія-либо дѣйствія, нарушающія фактическую неприкосновенность владѣнія, со стороны ли собственника имущества или лица посторонняго, въ родѣ дѣйствій, указываемыхъ Боровиковскимъ, какъ папр., охоты собственника имущества въ лѣсахъ, находящихся во владѣніи давностнаго владѣльца, если только дѣйствіями этими пе отнимается у владѣльца совсѣмъ владѣніе имуществомъ безповоротно, такъ что оно прекращается, могли имѣть какое-либо значеніе, какъ обстоятельства, могущія опорочивать давностное владѣніе Даже и въ тѣхъ случаяхъ, когда бы владѣніе было совсѣмъ отнято, но затѣмъ возстановлено по иску владѣльца о возстановленіи его парушенннаго владѣнія. Да и самъ Боровиковскій, полагая, что такими дѣйствіями устраняется спокойствіе владѣнія, какъ одно изъ условій давностнаго владѣнія,
