замечает Попов, нередко противоположны интересам собственников, которых отыскать и понудить к начатию иска о восстановлении владения может оказаться во многих случаях невозможным, вследствие чего и самое пожизненное владение должно оставаться без защиты. Несмотря, однако же, на такие неудобства распространять, посредством различных натяжек в толковании закона, защиту посредством посессорных исков и на право пользования, мне кажется, при настоящем положении нашего законодательства не только невозможно, но и не следует, потому что такое распространение повело бы непременно к путанице, так как восстановление владения у нас должно вести к презумпции права собственности за лицом, владение которого было бы решением восстановлено, и если бы таким лицом оказался, напр., арендатор, то указанное предположение повело бы к совершенно неправильному распределению ролей истца и ответчика в петиторном иске между настоящим собственником имущества и арендатором, и неправильному возложению onus probandi на собственника. Чем делать различные натяжки в толковании, не лучше ли сознаться, что наше законодательство по занимающему нас предмету стоит еще, по степени развития, на ступени древнеримского права, которое вначале, так же точно, как и наше законодательство, не знало вовсе quasi-посессии и полагало, что владеть возможно только вещами телесными — possideri autem possunt, quae sunt corporalica, вследствие чего, как утверждает Машеляр, и посессорные интердикты допускало оно только в защиту владения вещами, но не правами. Затем, Машеляр, развивая теорию римских посессорных интердиктов, показывает, каким образом римское право, усвояя постепенно quasi-посессию, распространяло вместе с тем посессорные интердикты, и преимущественно интердикты uti possidetis, и на защиту владения правами, именно сперва на защиту узуфрукта и личных сервитутов, а затем и на защиту реальных сервитутов. (Théorie générale des interdits en droit romain, стр. 166, 209—211). Лучшим доказательством тому, что по вопросу — какое владение может быть защищаемо посессорным иском, все зависит от содержания и степени развития норм материального гражданского права о владении, служит то обстоятельство, что и у нас, при введении в действие судебных уставов в варшавском округе, сочли необходимым изменить 29 ст. уст. в смысле распространения посессорных исков и на защиту прав пользования, сообразно положениям действующего в привислянских губерниях измененного code civile о владении правами (Высочайше утвержденное 19-го февраля 1875 года Положение о применении судебных уставов 20-го ноября 1864 г. к варшавскому судебному округу, ст. 115, ныне 1489 ст. устава).
Кроме сказанного, по первому вопросу мне остается еще рассмотреть некоторые частные вопросы, относящиеся до защиты общего владения. Нет сомнения, что как все совладельцы в общем имуществе вместе, так и каждый из них порознь, вправе защищать общее владение посессорным иском против посторонних вступщиков; но затем вопрос возникает собственно о том: могут ли защищаться иском о восстановлении нарушенного владения совладельцы в общем имуществе одни против других, в случае нарушения их общего владения кем-либо из них в ущерб другим? Машеляр в только что указанных местах сочинения его приводит один случай из римского права, относящийся к занимающему нас вопросу, — случай, о котором упоминает Ульпиан, допускавший возможность предъявления иска о восстановлении нарушенного владения одним из совладельцев против другого, если истец был окончательно депосидирован, или лишен вовсе участия во владении общим имуществом ответчиком. При таких обстоятельствах дает право на иск о восста-
