дела, предварительно объявить, что, по его мнению, в деле имеются такие факты, оглашение и обсуждение которых может быть предосудительно, напр., для религии или нравственности, причем, член-докладчик не должен, конечно, сообщать, в чем заключаются подобные факты, потому что закон желал именно избежать самого оглашения фактов, предосудительных для религии или нравственности, публично в заседании. Затем, суд, по выслушании такого заявления от члена-докладчика, или от самого председателя, обязан узнать и обсудить, насколько имеющиеся в деле факты предосудительны и могут ли они действительно служить поводом к рассмотрению дела при закрытых дверях; распоряжение же свое об этом суд, во всяком случае, как-то требует правило разбираемой статьи, объявляет публично, не оглашая, конечно, при этом самых фактов, послуживших поводом к закрытию дверей присутствия.
Далее, по чьей инициативе, на основании разбираемой статьи устава, может быть возбужден вопрос о рассмотрении дела в закрытом заседании? В тексте 325 ст., по перечислении причин, долженствующих служить поводом к закрытию дверей присутствия, сказано: „то суд, по собственному усмотрению или по требованию прокурора, может постановить, чтобы заседание было при закрытых дверях“. Из этого видно, что вопрос о рассмотрении дела в закрытом заседании может возбудить, во-первых, сам суд ex officio, без всякого заявления сторон, по собственному усмотрению, и, во-вторых, прокурор. Впрочем, редакция правила разбираемой статьи представляется далеко неясной и неполной. Первое недоумение, возбуждаемое неясностью редакции, по моему мнению, состоит в следующем: когда суд усматривает в деле такие факты, которые должны служить достаточным поводом к закрытию дверей присутствия, то обязан ли он постановить непременно о закрытии дверей, или же, напротив, может сделать это распоряжение, но может и не сделать? По буквальному смыслу правила 325 ст., пожалуй, можно заключить, что суд, если и усматривает в деле факты, долженствующие служить достаточным поводом к рассмотрению дела в закрытом заседании суда, тем не менее, несмотря на наличность подобных фактов, не обязан, а только может постановить определение о закрытии дверей присутствия, потому что правило разбираемой статьи, в настоящей его редакции, представляется в следующем виде: „если, по особому свойству дела, публичность заседания может быть предосудительна, и проч., то суд, по собственному усмотрению, может постановить, чтобы заседание было при закрытых дверях“. Но, мне кажется, что таким образом поставленный вопрос разрешен ни в каком случае не должен быть, а что, напротив, необходимо признать, что если только суд усматривает в деле такие факты, публичное обсуждение которых было бы предосудительно для религии, нравственности, или общественного порядка, то он обязан непременно постановить определение о рассмотрении дела в закрытом заседании, потому что, при противоположном разрешении вопроса, цель, с которой установлено правило 325 ст., нисколько бы не достигалась. Очевидно, что правило этой статьи установлено с той целью, чтобы рассмотрением дела при закрытых дверях присутствия, когда в деле имеются факты предосудительные для религии, нравственности, или общественного порядка, избежать оглашения этих фактов обсуждением их в публичном заседании, чтобы не оскорбить общественную совесть, не произвести соблазна. Имея в виду такую цель правила 325 ст., необходимо признать, что самое требование закона, выраженное в этой статье, установлено в интересе публичном, а не частном, и, потому, должно быть настолько строго императивно, что усмотрению суда в выполнении или невыполнении этого требования не должно быть места; а если так, то необхо-
