правила 312 ст., и потому только косвенно и отрицательно определяет значение самых состязательных бумаг; поэтому, я имел полное право сказать, что рассуждения эти дают только некоторый материал для разрешения занимающего нас вопроса. Тем не менее, по характеру самого исключения, о котором говорят рассуждения, можно заключить, что под состязательными бумагами, в тесном смысле слова, следует разуметь именно только те бумаги, подаваемые тяжущимися по делу, которые касаются исключительно существа самого спора, или заключают в себе объяснения по существу процесса, т. е. объяснения, относящиеся, как говорит профессор Гольмстен, к основанию иска и к возражениям против иска (Учебн. гражд. суд., стр. 145), и что только к этим бумагам относится ограничение, установленное правилом разбираемой статьи. Но какой, наконец, смысл и значение имеет самое ограничение? Имеет ли оно значение положительного воспрещения подавать тяжущимся в суд бумаги, заключающие в себе объяснения по существу спора, сверх тех четырех бумаг, о которых говорится в 312 ст.? Наш устав, говоря, что число подаваемых тяжущимися состязательных бумаг ограничивается четырьмя, подобно французскому уставу гражданского судопроизводства, не содержит в себе однако же никакого воспрещения в отношении права тяжущихся подавать в суд и другие бумаги, содержащие в себе объяснения по существу дела, кроме тех бумаг, о которых говорится в 312 ст.; нигде не воспрещает наш устав также и суду принимать от тяжущихся эти бумаги и нигде не говорит об обязанности суда возвращать тяжущимся те бумаги, которые были бы поданы ими после обмена между ними четырех состязательных бумаг; поэтому, на поставленный вопрос, кажется, иначе и нельзя отвечать, как отрицательно и, вместе с тем, признать, что тяжущиеся, как это утверждают и наши процессуалисты: Победоносцев (Судеб. руков., тезис 591), Юренев (Практические заметки. Журн. гражд. и торг. пр. 1872 г., кн. 4, стр. 701) и Окольский (Состязательный проц. Журн. гражд. и угол. пр. 1880 г., кн. 3, стр. 45), не могут быть лишены права, по их усмотрению, и смотря по обстоятельствам дела, подавать в суд бумаги с объяснениями по существу дела и сверх тех состязательных бумаг, о которых упоминается в уставе. В правильности такого толкования правила 312 ст., ограничивающего число состязательных бумаг, подаваемых тяжущимися, убеждает еще более и то обстоятельство, что при прежнем порядке судопроизводства, в котором число подаваемых тяжущимися бумаг ограничивалось также четырьмя, существовало прямое воспрещение принимать от тяжущихся большее число бумаг, и (297 ст. X т. 2 ч.) предписывалось возвращать такие бумаги тяжущимся с надписью; между тем, как в новый устав такого предписания не внесено, из чего можно заключить, что окружной суд ни в каком случае не в праве возвратить тяжущемуся бумагу, поданную после представления тех двух состязательных бумаг, подача которых законом дозволена. Но, если даже и допустить такое толкование правила 312 ст. и признать за тяжущимся право представлять неограниченное число бумаг с объяснениями по существу дела, то все же нельзя допустить, чтобы ограничение, установленное 312 ст., не имело никакого значения и было включено в устав совершенно напрасно. Правда, прямых последствий принятия судом от тяжущихся бумаг, не указанных в этой статье, устав не определяет, но, по общему смыслу постановлений устава, относящихся до предварительной письменной подготовки, необходимо заключить, что те бумаги с объяснениями по существу дела, которые были бы поданы тяжущимися не в порядке, установленном в 312—323 ст., не должны иметь никакого процессуального значения в отношении движения процесса и, главным образом, никакого значения
357
Ст. 312.
