Согласно помеченному мной в начале второго отдела порядку изложения, я должен приступить к рассмотрению правил устава о доказательствах. Бросая предварительно общий взгляд на постановления устава о доказательствах в их совокупности, я считаю нужным остановиться сперва на рассмотрении самой системы, в которой размещены и изложены в уставе постановления о тех или других видах доказательств в отдельности.
Составители уставов считали необходимым разделить постановления о доказательствах на две главы, из которых только первая глава, заключающая в себе правила о показаниях свидетелей, о дознании через окольных людей, о письменных доказательствах, о признании и о присяге, носит название — „о доказательствах“; вторая же глава, в которой говорится об осмотре на месте и о заключении сведущих людей, названа главой „о поверке доказательств“. Конечно, если бы дело заключалось только в различии в названиях глав, заключающих в себе правила о доказательствах, то собственно об отнесении постановлений об осмотре на месте и заключении сведущих людей не к первой, а второй главе, не стоило и говорить; но, дело в том, что из рассуждений, на которых основано разделение правил устава о доказательствах, ясно видно, что составители уставов, относя последние два вида доказательств к производству о поверке доказательств, вовсе исключили их из числа тех доказательств, которыми бы стороны процесса вправе были пользоваться наравне с прочими доказательствами, указанными в законе, как средством обнаружения перед судом фактов, служащих основанием спору. Какое же собственно основание приводят составители уставов к подобному исключению из числа доказательств осмотра на месте и заключения сведущих людей? В рассуждениях, помещенных в издании государственной канцелярии (изд. 2, стр. 257), мы читаем следующее: „личный осмотр и заключение сведущих людей, не составляя сами по себе доказательства в строгом смысле сего слова, имеют одну цель: развить убеждение судьи о материальной стороне дела до степени достоверности. И в том и в другом
