менее совершенным и с меньшей вероятностью ведет к обнаружению истины сравнительно с одним из способов категории предыдущей.
Без сомнения, лучше было бы в теоретическом отношении разработать отдел нашего устава о доказательствах по какой-либо научной системе, так как, всякая система строится обыкновенно на каком-либо логическом основании; но это повело бы к такой перетасовке отдельных постановлений, что в практическом отношении я считаю более целесообразным комментировать правила устава об отдельных видах доказательств в том порядке, в котором они изложены в самом уставе. Нельзя, впрочем, сказать, чтобы именно только наш устав страдал таким отсутствием какой-либо системы в размещении правил об отдельных видах доказательств. Устав французский, при изложении постановлений о различных способах доказательств, также не придерживается какой-либо определенной системы; напротив, в нем излагаются правила о доказательствах исключительно в видах практических удобств по соображению с тем, какой из способов доказательств наиболее употребителен в практике. На этом основании в уставе французском излагаются сперва правила о письменных доказательствах, затем, правила о показаниях свидетелей и проч. Кажется, что теми же самыми преимущественно практическими соображениями руководствовались и составители наших уставов при изложении правил о доказательствах, приняв во внимание большую или меньшую употребительность того или другого способа доказательства. Согласно тому, что наше материальное гражданское право, как мы увидим ниже, допускает сравнительно более широкий простор употреблению, как доказательства, показаний свидетелей, и устав излагает сперва правила именно об этом способе доказательства, а, затем, уже излагаются правила о других видах доказательств, имеющих более ограниченное применение. Впрочем, есть еще один вид доказательства, о котором ни наш устав, ни наше материальное гражданское право не говорят ни слова — это презумпции, — способ доказательства, известный всем иностранным законодательствам. А, так как, понятие этого рода доказательства не чуждо и нашему праву, то, в заключении обзора правил нашего устава о доказательствах, я считаю необходимым остановиться и на этом последнем способе доказательства и изложить в отдельном параграфе те соображения и указать те начала применения этого способа доказательства, которые могут быть выведены из положительных постановлений нашего права.
Несколько выше мной уже было замечено, что под доказательством вообще наука разумеет известного рода средства или способы, ведущие к обнаружению истины в отношении материальной, фактической стороны спора, способы, посредством которых судья имеет возможность убедиться в существовании выставляемых сторонами фактов. Такое определение понятия доказательства, выставляемое теорией, хотя и верно, но на практике ни одно положительное законодательство не может допустить и действительно не допускает применения всех возможных способов обнаруживания истины, — способов, которые бы только стороны пожелали указать как на средства, ведущие к обнаружению утверждаемых ими фактов. Напротив, положительные законодательства указывают всегда известные определенные средства, которыми стороны процесса в праве пользоваться, и, потому, понятие доказательства, в более тесном смысле, должно быть определяемо так: под доказательством в смысле положительного права следует разуметь известного рода определенные способы или средства обнаружения истины в отношении материальной стороны спора, и, притом, способы, именно в законе указанные. Кроме того, положительные законодательства не всегда и
