бытіями деревенской жизни. Съ каждою недѣлей онъ все рѣже вспоминалъ о Кити. Онъ ждалъ съ нетерпѣніемъ извѣстія, что она уже вышла или выходитъ на-дняхъ замужъ, надѣясь, что такое извѣстіе, какъ выдергиваніе зуба, совсѣмъ вылѣчитъ его.
Между тѣмъ пришла весна, прекрасная, дружная, безъ ожиданія и обмановъ весны, одна изъ тѣхъ рѣдкихъ весенъ, которымъ вмѣстѣ радуются растенія, животныя и люди. Эта прекрасная весна еще болѣе возбудила Левина и утвердила его въ намѣреніи отречься отъ всего прежняго, съ тѣмъ чтобы устроить твердо и независимо свою одинокую жизнь. Хотя многіе изъ тѣхъ плановъ, съ которыми онъ вернулся въ деревню, и не были имъ исполнены, однако самое главное — чистота жизни была соблюдена имъ. Онъ не испытывалъ того стыда, который обыкновенно мучилъ его послѣ паденія, и онъ могъ смѣло смотрѣть въ глаза людямъ. Еще въ февралѣ онъ получилъ письмо отъ Марьи Николаевны о томъ, что здоровье брата Николая становится хуже, но что онъ не хочетъ лѣчиться, и, вслѣдствіе этого письма, Левинъ ѣздилъ въ Москву къ брату и успѣлъ уговорить его посовѣтоваться съ докторомъ и ѣхать на воды за границу. Ему такъ хорошо удалось уговорить брата и дать ему взаймы денегъ на поѣздку, не раздражая его, что въ этомъ отношеніи онъ былъ собой доволенъ. Кромѣ хозяйства, требовавшаго особеннаго вниманія весною, кромѣ чтенія, Левинъ началъ этою зимой еще сочиненіе о хозяйствѣ, планъ котораго состоялъ въ томъ, чтобы характеръ рабочаго въ хозяйствѣ былъ принимаемъ за абсолютное данное, какъ климатъ и почва, и чтобы, слѣдовательно, всѣ положенія науки о хозяйствѣ выводились не изъ однихъ данныхъ почвы и климата, но изъ данныхъ почвы, климата и извѣстнаго неизмѣннаго характера рабочаго. Такъ что, несмотря на уединеніе или вслѣдствіе уединенія, жизнь его была чрезвычайно наполнена; только изрѣдка онъ испытывалъ неудовлетворенное желаніе сообщенія бродящихъ у него въ головѣ мыслей кому-нибудь, кромѣ Агаѳьи
