Ученый. Они спускаются на Куриную площадь! (убѣгаетъ).
Червонный валетъ. Они спускаются какъ разъ сюда на площадь Истины! (отступаетъ въ сторону).
Домовой. Не угодно-ли высадиться на землю! (Элимаръ и Генрикъ выходятъ.) Я явлюсь съ шаромъ, когда вы дадите сигналъ!
Элимаръ. Что за странный городъ! Какая тишина на улицахъ! Точно городъ мертвыхъ!
Домовой (подымаясь на шарѣ). Прощайте! Желаю успѣха!
Элимаръ. Спасибо, мой воздушный кормчій! Да, да, свистокъ у меня есть. (Генрику). Ну, что же ты такой сумрачный? Не нравится тебѣ этотъ городъ?
Генрикъ (печальнымъ голосомъ и съ самымъ убитымъ видомъ, который сохраняетъ во время всей сцены). Ахъ, баринъ! Для меня ужъ нѣтъ веселья!
Элимаръ. Не ребячься такъ! Не убивать тебя собираются! Попытка, вѣдь, не пытка!
Генрикъ. Да для меня-то пытка! Вамъ-то ничто, а мнѣ-то каково! У! Я ужъ такъ заряженъ электричествомъ, что изъ глазъ искры сыплются! Пуфъ! Пуфъ! Настоящая баттарея!
Элимаръ. Да помолчи ты! Ступай и позвони вонъ у воротъ,—надо же узнать, куда мы попали!
Генрикъ (направляясь къ воротамъ). Иду, какъ жертва на закланіе!
Червонный валетъ (выступаетъ на встрѣчу). Извините, незнакомцы! Но какими чарами васъ занесло сюда, и что вамъ здѣсь надо!
Генрикъ. Вы говорите по-датски! Баринъ! Онъ говоритъ по-нашему!
Червонный валетъ. Въ нашей странѣ говорятъ на всѣхъ европейскихъ языкахъ, и по закону король и весь народъ говорятъ по мѣсяцу на каждомъ языкѣ. Теперь мы какъ разъ говоримъ по-датски!
Генрикъ. То-то кстати! Впрочемъ, и мы говоримъ по-всячески.
Элимаръ. Почтеннѣйшій! Не скажете-ли вы мнѣ, гдѣ мы собственно находимся?
Червонный валетъ. Ты на островѣ Благопристойности, въ странѣ Истины и Добронравія! Стоишь ты на нашей городской площади!
Элимаръ. Радуйся, Генрикъ! Мы у цѣли нашихъ стремленій!
Генрикъ. Пусть бы ее оставалась за тридевять земель!
Червонный валетъ. Вотъ дворецъ нашего короля. Я же только смиренный слуга его.
Генрикъ. Слуга, и тыкаетъ насъ! Вотъ оно, добронравіе!
Ученый. Они спускаются на Куриную площадь! (убегает).
Червонный валет. Они спускаются как раз сюда на площадь Истины! (отступает в сторону).
Домовой. Не угодно ли высадиться на землю! (Элимар и Генрик выходят.) Я явлюсь с шаром, когда вы дадите сигнал!
Элимар. Что за странный город! Какая тишина на улицах! Точно город мертвых!
Домовой (подымаясь на шаре). Прощайте! Желаю успеха!
Элимар. Спасибо, мой воздушный кормчий! Да, да, свисток у меня есть. (Генрику). Ну, что же ты такой сумрачный? Не нравится тебе этот город?
Генрик (печальным голосом и с самым убитым видом, который сохраняет во время всей сцены). Ах, барин! Для меня уж нет веселья!
Элимар. Не ребячься так! Не убивать тебя собираются! Попытка, ведь, не пытка!
Генрик. Да для меня-то пытка! Вам-то ничто, а мне-то каково! У! Я уж так заряжен электричеством, что из глаз искры сыплются! Пуф! Пуф! Настоящая батарея!
Элимар. Да помолчи ты! Ступай и позвони вон у ворот, — надо же узнать, куда мы попали!
Генрик (направляясь к воротам). Иду, как жертва на заклание!
Червонный валет (выступает навстречу). Извините, незнакомцы! Но какими чарами вас занесло сюда, и что вам здесь надо!
Генрик. Вы говорите по-датски! Барин! Он говорит по-нашему!
Червонный валет. В нашей стране говорят на всех европейских языках, и по закону король и весь народ говорят по месяцу на каждом языке. Теперь мы как раз говорим по-датски!
Генрик. То-то кстати! Впрочем, и мы говорим по-всячески.
Элимар. Почтеннейший! Не скажете ли вы мне, где мы собственно находимся?
Червонный валет. Ты на острове Благопристойности, в стране Истины и Добронравия! Стоишь ты на нашей городской площади!
Элимар. Радуйся, Генрик! Мы у цели наших стремлений!
Генрик. Пусть бы ее оставалась за тридевять земель!
Червонный валет. Вот дворец нашего короля. Я же только смиренный слуга его.
Генрик. Слуга, и тыкает нас! Вот оно, добронравие!
