Наше время—время великихъ открытій. Откроется и въ странѣ поэзіи своя Калифорнія.
«Гдѣ же ее искать?» спросишь ты.
Она такъ близко, что тебѣ и въ голову не приходитъ считать ее за новую неоткрытую страну. Переплыви же вмѣстѣ со мною, подобно новому Леандру, отдѣляющій насъ отъ нея проливъ; черныя слова на бѣлой бумагѣ понесутъ тебя на своихъ хребтахъ, какъ волны; каждая точка—ударъ волны.
Огромная зала библіотеки, открытая для всѣхъ и каждаго; кругомъ, по стѣнамъ полки съ книгами—и старыми и новыми. Рукописи навалены горами; всюду карты и глобусы. За маленькими столиками сидятъ и пишутъ труженики мысли и пера. Трудъ ихъ не легокъ! И вдругъ все мѣняется: полки превращаются въ террасы, на которыхъ растутъ чудныя деревья, покрытыя цвѣтами и плодами; тяжелыя гроздья винограда повисаютъ между осыпанными листвою лозами; кругомъ жизнь и движеніе!.. Старые фоліанты и запыленныя рукописи превращаются въ цвѣтущіе богатырскіе курганы; откуда ни возьмись встаютъ закованные въ доспѣхи рыцари и конунги въ золотыхъ коронахъ, звучатъ арфы бардовъ, исторія проникается жизненностью поэзіи—въ залу вошелъ поэтъ! Онъ увидѣлъ живыя видѣнія, вдохнулъ въ себя ароматъ цвѣтовъ, сдавилъ виноградныя гроздья и напился чудодѣйственнаго сока. А онъ и самъ еще не зналъ, что онъ поэтъ, носитель свѣточа поэзіи передъ поколѣніями и вѣками!…
Свѣжій, душистый лѣсъ; прощается чета влюбленныхъ. Прощальный поцѣлуй является для поэта таинствомъ посвященія! И ароматъ въ лѣсу еще усиливается, щебетанье птицъ звучитъ дивной гармоніей, проглядываетъ солнышко и вѣетъ прохладный вѣтерокъ. Природа становится вдвое прекраснѣе, чуя присутствіе поэта!
И вотъ онъ стоитъ тамъ, подобно Геркулесу на распутьи: передъ нимъ двѣ фигуры. Обѣ готовы вести его и служить ему. Одна—сморщенная старуха, другая—юноша, свѣтлый, какъ ангелъ-путеводитель Товіи. На старухѣ плащъ затканный цвѣтами, фигурами животныхъ и людей, сплетающихся причудливыми арабесками. Она въ очкахъ, а въ рукахъ держитъ фонарь и мѣшокъ; въ немъ старыя, золотообрѣзныя карты, разныя волшебныя снадобья и талисманы—словомъ всѣ аттрибуты суевѣрія. Она опирается на палку, какъ дряхлая старуха, и въ то же время воздушна и легка, какъ болотный туманъ.
«Коли хочешь быть поэтомъ, видѣть міръ, какъ нужно поэту—иди за мною!» говоритъ она. «Я зажгу свой фонарь; онъ лучше Діогеновскаго!» И огонекъ заблестѣлъ, старуха подняла голову и словно вдругъ выросла, передъ поэтомъ очутилось могучее видѣніе; имя ему—Суевѣріе. «Я владычествую въ царствѣ романтизма!» говоритъ она и сама этому вѣритъ. Фо-
Наше время — время великих открытий. Откроется и в стране поэзии своя Калифорния.
«Где же её искать?» — спросишь ты.
Она так близко, что тебе и в голову не приходит считать её за новую неоткрытую страну. Переплыви же вместе со мною, подобно новому Леандру, отделяющий нас от неё пролив; чёрные слова на белой бумаге понесут тебя на своих хребтах, как волны; каждая точка — удар волны.
Огромная зала библиотеки, открытая для всех и каждого; кругом по стенам полки с книгами — и старыми и новыми. Рукописи навалены горами; всюду карты и глобусы. За маленькими столиками сидят и пишут труженики мысли и пера. Труд их нелёгок! И вдруг всё меняется: полки превращаются в террасы, на которых растут чудные деревья, покрытые цветами и плодами; тяжёлые гроздья винограда повисают между осыпанными листвою лозами; кругом жизнь и движение!.. Старые фолианты и запылённые рукописи превращаются в цветущие богатырские курганы; откуда ни возьмись встают закованные в доспехи рыцари и конунги в золотых коронах, звучат арфы бардов, история проникается жизненностью поэзии — в залу вошёл поэт! Он увидел живые видения, вдохнул в себя аромат цветов, сдавил виноградные гроздья и напился чудодейственного сока. А он и сам ещё не знал, что он поэт, носитель светоча поэзии перед поколениями и веками!…
Свежий, душистый лес; прощается чета влюблённых. Прощальный поцелуй является для поэта таинством посвящения! И аромат в лесу ещё усиливается, щебетанье птиц звучит дивной гармонией, проглядывает солнышко и веет прохладный ветерок. Природа становится вдвое прекраснее, чуя присутствие поэта!
И вот он стоит там, подобно Геркулесу на распутьи: перед ним две фигуры. Обе готовы вести его и служить ему. Одна — сморщенная старуха, другая — юноша, светлый, как ангел-путеводитель Товии. На старухе плащ затканный цветами, фигурами животных и людей, сплетающихся причудливыми арабесками. Она в очках, а в руках держит фонарь и мешок; в нём старые, золотообрезные карты, разные волшебные снадобья и талисманы — словом все атрибуты суеверия. Она опирается на палку, как дряхлая старуха, и в то же время воздушна и легка, как болотный туман.
«Коли хочешь быть поэтом, видеть мир, как нужно поэту — иди за мною!» — говорит она. «Я зажгу свой фонарь; он лучше Диогеновского!» И огонёк заблестел, старуха подняла голову и словно вдруг выросла, перед поэтом очутилось могучее видение; имя ему — Суеверие. «Я владычествую в царстве романтизма!» — говорит она и сама этому верит. Фо-
