ною—ѣхала верхомъ на одной лошади; центральной фигурой картины являлся молодой монахъ; онъ грустно смотрѣлъ вслѣдъ счастливой четѣ, и на лицѣ его ясно можно было прочесть его мысли, грустную повѣсть его жизни—несбывшіяся мечты, погибшія надежды на счастье взаимной любви!
Баронесса замѣтила Феликса, и онъ почтительно раскланялся съ обѣими дамами. Тоже сдѣлалъ и молодой пѣвецъ. Баронесса сейчасъ же узнала его, и, обмѣнявшись сначала нѣсколькими словами съ Феликсомъ, протянула ему руку и сказала:—И я, и дочь моя принадлежимъ къ почитательницамъ вашего таланта!—Какъ хороша была въ эту минуту молодая дѣвушка! Ея кроткій ясный взглядъ какъ будто благодарилъ талантливаго пѣвца.—У меня собираются многіе изъ выдающихся артистовъ!—продолжала баронесса.—Мы, простые смертные, нуждаемся въ освѣжающемъ вѣяніи искусства! Вы также будете у насъ желаннымъ гостемъ! Нашъ молодой дипломатъ,—прибавила она, указывая на Феликса:—будетъ вашимъ путеводителемъ на первый разъ, а затѣмъ, я надѣюсь, вы и сами найдете къ намъ дорогу!—И она привѣтливо улыбнулась молодому человѣку, а дочь ея мило и просто пожала ему руку, точно старому знакомому.
Поздняя осень; холодный, ненастный вечеръ. Погода такая, что ни пройти, ни проѣхать, и, не смотря на это, по улицѣ шагаютъ двое молодыхъ людей, двое ровесниковъ: сынъ богача и первый пѣвецъ оперы, оба въ плащахъ, въ башлыкахъ и въ калошахъ. Переходъ отъ сырого мглистаго воздуха улицы къ свѣту и теплу уютнаго помѣщенія баронессы просто ослѣпилъ ихъ и напомнилъ волшебныя превращенія въ балетѣ. Лѣстница была вся устлана коврами и уставлена роскошными растеніями; на площадкѣ журчалъ фонтанъ; струйки воды ниспадали въ бассейнъ, обсаженный цвѣтами. Огромная зала сіяла огнями; нарядные гости все прибывали; скоро стало почти тѣсно; дамы волочили за собой длинные шлейфы, на которые то и дѣло наступали гости, шедшіе позади; шуршанье шелковыхъ платьевъ, смѣхъ, пестрая мозаика разговоровъ… Послѣдніе-то, впрочемъ, изъ всего окружающаго представляли наименьшій интересъ. Будь молодой пѣвецъ потщеславнѣе, онъ бы могъ вообразить себя героемъ вечера—такъ сердечно приняли его и мать, и дочь, такъ осыпали его комплиментами всѣ гости: и дамы, и даже мужчины. Впродолженіе вечера общество развлекалось музыкой, пѣніемъ и декламаціей; одинъ молодой поэтъ прочелъ свое новое и весьма удачное стихотвореніе, кое-кто изъ гостей-артистовъ сыгралъ, кое-кто спѣлъ. По отношенію же къ нашему герою и гости, и хозяйка проявили особенную деликатность: никто не рѣшился приставать къ нему съ обычными просьбами достойно завершить музыкальную часть вечера. Хозяйка дома вообще была воплощенною любезностью и душою всего общества.
ною — ехала верхом на одной лошади; центральной фигурой картины являлся молодой монах; он грустно смотрел вслед счастливой чете, и на лице его ясно можно было прочесть его мысли, грустную повесть его жизни — несбывшиеся мечты, погибшие надежды на счастье взаимной любви!
Баронесса заметила Феликса, и он почтительно раскланялся с обеими дамами. Тоже сделал и молодой певец. Баронесса сейчас же узнала его, и, обменявшись сначала несколькими словами с Феликсом, протянула ему руку и сказала: — И я, и дочь моя принадлежим к почитательницам вашего таланта! — Как хороша была в эту минуту молодая девушка! Её кроткий ясный взгляд как будто благодарил талантливого певца. — У меня собираются многие из выдающихся артистов! — продолжала баронесса. — Мы, простые смертные, нуждаемся в освежающем веянии искусства! Вы также будете у нас желанным гостем! Наш молодой дипломат, — прибавила она, указывая на Феликса, — будет вашим путеводителем на первый раз, а затем, я надеюсь, вы и сами найдёте к нам дорогу! — И она приветливо улыбнулась молодому человеку, а дочь её мило и просто пожала ему руку, точно старому знакомому.
Поздняя осень; холодный, ненастный вечер. Погода такая, что ни пройти, ни проехать, и, не смотря на это, по улице шагают двое молодых людей, двое ровесников: сын богача и первый певец оперы, оба в плащах, в башлыках и в калошах. Переход от сырого мглистого воздуха улицы к свету и теплу уютного помещения баронессы просто ослепил их и напомнил волшебные превращения в балете. Лестница была вся устлана коврами и уставлена роскошными растениями; на площадке журчал фонтан; струйки воды ниспадали в бассейн, обсаженный цветами. Огромная зала сияла огнями; нарядные гости всё прибывали; скоро стало почти тесно; дамы волочили за собой длинные шлейфы, на которые то и дело наступали гости, шедшие позади; шуршанье шёлковых платьев, смех, пёстрая мозаика разговоров… Последние-то, впрочем, из всего окружающего представляли наименьший интерес. Будь молодой певец потщеславнее, он бы мог вообразить себя героем вечера — так сердечно приняли его и мать, и дочь, так осыпали его комплиментами все гости: и дамы, и даже мужчины. В продолжение вечера общество развлекалось музыкой, пением и декламацией; один молодой поэт прочёл своё новое и весьма удачное стихотворение, кое-кто из гостей-артистов сыграл, кое-кто спел. По отношению же к нашему герою и гости, и хозяйка проявили особенную деликатность: никто не решился приставать к нему с обычными просьбами достойно завершить музыкальную часть вечера. Хозяйка дома вообще была воплощённою любезностью и душою всего общества.
