горахъ! Колесница счастья выше горы Каво, гдѣ покоятся между стадами овецъ облака небесныя!
— О, Господи!—вздохнула матушка, какъ-то недовѣрчиво покачивая головою, хотя ей и пріятно было слышать такое блестящее предсказаніе.—Онъ бѣдный мальчуганъ; одна Мадонна знаетъ, что будетъ съ нимъ! Колесница счастья выше телѣги альбанскаго крестьянина; колеса вертятся безпрерывно, гдѣ-жъ бѣдному мальчику взобраться на нее!
— А ты видѣла, какъ вертятся большія колеса крестьянской телеги? Нижная спица подымается наверхъ и опять опускается внизъ, крестьянинъ ставитъ на нее ногу, колесо повертывается и подымаетъ его; но бываетъ также, что колесо наѣзжаетъ на камень, и тогда смѣльчакъ летитъ кувыркомъ!
— А нельзя-ли и мнѣ тоже взобраться на колесницу счастья?—спросила матушка, посмѣиваясь, но вдругъ вскрикнула отъ испуга. Огромная хищная птица стрѣлой ударила въ волны озера и обдала насъ всѣхъ брызгами. Съ заоблачной вышины завидѣла она своимъ острымъ взглядомъ большую рыбу, неподвижно лежавшую, словно камышъ, чуть не на самой поверхности воды, съ быстротою молніи бросилась на добычу, вцѣпилась острыми когтями въ спину ея, и хотѣла было снова подняться въ вышину. Но рыба, какъ мы могли заключить изъ сильнаго волненія, поднявшагося на озерѣ, была необыкновенной величины, а силою не уступала своему врагу, и, въ свою очередь, потащила птицу за собою въ глубину. Птица такъ глубоко впустила когти въ спину рыбы, что не могла уже вытащить ихъ, и вотъ, началась борьба. По тихому до сихъ поръ озеру заходили большія волны, въ которыхъ мелькали то блестящая спина рыбы, то широкія, бороздившія воду крылья повидимому ослабѣвавшей птицы. Борьба продолжалась уже нѣсколько минутъ; вотъ крылья птицы распростерлись на поверхности озера, словно для отдыха, потомъ она вдругъ взмахнула ими, послышался хрустъ, одно крыло погрузилось въ воду, а другое все еще продолжало вспѣнивать ее, затѣмъ исчезло и оно. Рыба увлекла птицу на дно, гдѣ онѣ скоро и должны были погибнуть обѣ.
Молча глядѣли мы всѣ на эту сцену. Когда же матушка обернулась къ намъ, сивиллы уже не было. Какъ это, такъ и только что случившееся происшествіе, которое, какъ увидитъ читатель, повліяло много лѣтъ спустя на всю мою судьбу и потому вдвое сильнѣе запечатлѣлось въ моей памяти, заставило насъ всѣхъ поспѣшно и молчаливо направиться къ дому. Мракъ густою волною лился изъ листвы деревьевъ; пурпуровыя облака отражались въ зеркальномъ озерѣ; мельничныя колеса монотонно шумѣли; все вокругъ носило отпечатокъ чего-то таинственнаго. Во время пути Анджелина шопотомъ разсказывала намъ разныя чудеса про Фульвію,
горах! Колесница счастья выше горы Каво, где покоятся между стадами овец облака небесные!
— О, Господи! — вздохнула матушка, как-то недоверчиво покачивая головою, хотя ей и приятно было слышать такое блестящее предсказание. — Он бедный мальчуган; одна Мадонна знает, что будет с ним! Колесница счастья выше телеги альбанского крестьянина; колёса вертятся беспрерывно, где ж бедному мальчику взобраться на неё!
— А ты видела, как вертятся большие колёса крестьянской телеги? Нижная спица подымается наверх и опять опускается вниз, крестьянин ставит на неё ногу, колесо повёртывается и подымает его; но бывает также, что колесо наезжает на камень, и тогда смельчак летит кувырком!
— А нельзя ли и мне тоже взобраться на колесницу счастья? — спросила матушка, посмеиваясь, но вдруг вскрикнула от испуга. Огромная хищная птица стрелой ударила в волны озера и обдала нас всех брызгами. С заоблачной вышины завидела она своим острым взглядом большую рыбу, неподвижно лежавшую, словно камыш, чуть не на самой поверхности воды, с быстротою молнии бросилась на добычу, вцепилась острыми когтями в спину её, и хотела было снова подняться в вышину. Но рыба, как мы могли заключить из сильного волнения, поднявшегося на озере, была необыкновенной величины, а силою не уступала своему врагу, и, в свою очередь, потащила птицу за собою в глубину. Птица так глубоко впустила когти в спину рыбы, что не могла уже вытащить их, и вот, началась борьба. По тихому до сих пор озеру заходили большие волны, в которых мелькали то блестящая спина рыбы, то широкие, бороздившие воду крылья по-видимому ослабевавшей птицы. Борьба продолжалась уже несколько минут; вот крылья птицы распростёрлись на поверхности озера, словно для отдыха, потом она вдруг взмахнула ими, послышался хруст, одно крыло погрузилось в воду, а другое всё ещё продолжало вспенивать её, затем исчезло и оно. Рыба увлекла птицу на дно, где они скоро и должны были погибнуть обе.
Молча глядели мы все на эту сцену. Когда же матушка обернулась к нам, сивиллы уже не было. Как это, так и только что случившееся происшествие, которое, как увидит читатель, повлияло много лет спустя на всю мою судьбу и потому вдвое сильнее запечатлелось в моей памяти, заставило нас всех поспешно и молчаливо направиться к дому. Мрак густою волною лился из листвы деревьев; пурпуровые облака отражались в зеркальном озере; мельничные колёса монотонно шумели; всё вокруг носило отпечаток чего-то таинственного. Во время пути Анджелина шёпотом рассказывала нам разные чудеса про Фульвию,
