смертное поэтическое произведеніе! Тишина на улицахъ, желѣзныя городскія ворота, широко раскинувшаяся долина Кампанья съ разбросанными по ней одинокими могилами, густой утренній туманъ, окутывавшій подножія отдаленныхъ горъ—все казалось мнѣ таинственнымъ прологомъ къ ожидавшему меня великолѣпному зрѣлищу. Даже воздвигнутые по краямъ дороги деревянные кресты съ привязанными къ нимъ бѣлыми костями разбойниковъ, напоминавшіе о погребенныхъ здѣсь невинныхъ жертвахъ и казни убійцъ, и тѣ занимали меня. Сначала я попробовалъ было сосчитать безчисленныя каменныя трубы водопроводовъ, снабжавшихъ Римъ водою, но скоро усталъ и принялся осаждать старшихъ тысячами вопросовъ о большихъ огняхъ, разведенныхъ пастухами возлѣ обрушившихся могильныхъ памятниковъ, и о большихъ овечьихъ стадахъ, скученныхъ на небольшихъ пространствахъ, огороженныхъ рыбачьими сѣтями.
Остатокъ пути отъ Альбано намъ предстояло сдѣлать пѣшкомъ, по кратчайшей и живописной дорогѣ черезъ Арричіа. Всюду росли дикая резеда и левкои; густыя, сочныя оливковыя деревья давали чудесную тѣнь; вдали виднѣлось море, а по нагорному склону возлѣ дороги, гдѣ воздвигнутъ былъ крестъ, въ припрыжку обгоняли насъ веселыя, хохочущія дѣвушки, не забывавшія, однако, по пути набожно приложиться къ кресту. Высившійся вдали куполъ собора въ Арричіа я принялъ за куполъ св. Петра, подвѣшенный ангелами къ голубому небу между темными оливковыми деревьями. На одной изъ улицъ цѣлая толпа окружила медвѣдя, плясавшаго на заднихъ лапахъ подъ звуки заунывной мелодіи, которую наигрывалъ на волынкѣ его вожатый; эту же самую мелодію игралъ послѣдній, являясь къ намъ изъ горъ передъ наступленіемъ Рождества, и передъ образомъ Мадонны! Славная обезьянка въ мундирѣ, «капралъ»—какъ величалъ ее вожатый—кувыркалась у медвѣдя на головѣ и на спинѣ. Мнѣ такъ хотѣлось остаться тутъ вмѣсто того, чтобы тащиться въ Дженцано! И праздникъ-то, вѣдь, долженъ былъ начаться только завтра! Но мать торопилась добраться до мѣста, чтобы помочь своей пріятельницѣ плести вѣнки и ковры изъ цвѣтовъ.
Скоро мы подошли къ дому Анджелины. Онъ стоялъ на окраинѣ Дженцано, обращенной къ озеру Неми. Домикъ былъ очень красивъ; изъ-подъ фундамента его бѣжалъ въ каменный бассейнъ источникъ прозрачной воды, возлѣ котораго тѣснились ослы.
Мы вошли въ самый трактиръ; тамъ стоялъ шумъ и гамъ, на очагѣ шипѣло и варилось кушанье. Цѣлая толпа крестьянъ и горожанъ сидѣла за длиннымъ деревяннымъ столомъ, попивая винцо и поѣдая ветчину. Передъ образомъ Мадонны стоялъ въ кружкѣ букетъ прекраснѣйшихъ розъ и горѣла лампадка; огонь ея едва мерцалъ сквозь кухонный чадъ. Кошка бѣгала по сырамъ, разложеннымъ на полкахъ, а по полу разгу-
смертное поэтическое произведение! Тишина на улицах, железные городские ворота, широко раскинувшаяся долина Кампанья с разбросанными по ней одинокими могилами, густой утренний туман, окутывавший подножия отдалённых гор — всё казалось мне таинственным прологом к ожидавшему меня великолепному зрелищу. Даже воздвигнутые по краям дороги деревянные кресты с привязанными к ним белыми костями разбойников, напоминавшие о погребённых здесь невинных жертвах и казни убийц, и те занимали меня. Сначала я попробовал было сосчитать бесчисленные каменные трубы водопроводов, снабжавших Рим водою, но скоро устал и принялся осаждать старших тысячами вопросов о больших огнях, разведённых пастухами возле обрушившихся могильных памятников, и о больших овечьих стадах, скученных на небольших пространствах, огороженных рыбачьими сетями.
Остаток пути от Альбано нам предстояло сделать пешком, по кратчайшей и живописной дороге через Арричиа. Всюду росли дикая резеда и левкои; густые, сочные оливковые деревья давали чудесную тень; вдали виднелось море, а по нагорному склону возле дороги, где воздвигнут был крест, вприпрыжку обгоняли нас весёлые, хохочущие девушки, не забывавшие, однако, по пути набожно приложиться к кресту. Высившийся вдали купол собора в Арричиа я принял за купол св. Петра, подвешенный ангелами к голубому небу между тёмными оливковыми деревьями. На одной из улиц целая толпа окружила медведя, плясавшего на задних лапах под звуки заунывной мелодии, которую наигрывал на волынке его вожатый; эту же самую мелодию играл последний, являясь к нам из гор перед наступлением Рождества, и перед образом Мадонны! Славная обезьянка в мундире, «капрал» — как величал её вожатый — кувыркалась у медведя на голове и на спине. Мне так хотелось остаться тут вместо того, чтобы тащиться в Дженцано! И праздник-то, ведь, должен был начаться только завтра! Но мать торопилась добраться до места, чтобы помочь своей приятельнице плести венки и ковры из цветов.
Скоро мы подошли к дому Анджелины. Он стоял на окраине Дженцано, обращённой к озеру Неми. Домик был очень красив; из-под фундамента его бежал в каменный бассейн источник прозрачной воды, возле которого теснились ослы.
Мы вошли в самый трактир; там стоял шум и гам, на очаге шипело и варилось кушанье. Целая толпа крестьян и горожан сидела за длинным деревянным столом, попивая винцо и поедая ветчину. Перед образом Мадонны стоял в кружке букет прекраснейших роз и горела лампадка; огонь её едва мерцал сквозь кухонный чад. Кошка бегала по сырам, разложенным на полках, а по полу разгу-
