выпускаютъ своихъ жертвъ обратно; если же кто-нибудь и вырвется отъ нихъ, то не человѣкомъ!—Немного погодя, старикъ указалъ намъ на входъ въ одну пещеру, нѣсколько шире и выше другихъ, но всетаки недостаточно просторный, чтобы мы могли вплыть въ пещеру, даже если бы спустили паруса и сами растянулись на днѣ лодки.
— Это «заколдованная пещера!»[1]—шепнулъ молодой гребецъ, сидѣвшій на рулѣ, и повернулъ лодку прочь отъ скалы.—Тамъ хранятся сокровища: золото и драгоцѣнныя камни, но войди-ка туда—сгоришь! Санта Лючія, моли Бога о насъ!
— Ахъ, если бы у насъ въ лодкѣ очутилась сирена!—сказалъ Дженаро.—Только красивая! Мы бы съ ней живо поладили!
— Вашъ обычный успѣхъ у женщинъ не измѣнилъ бы вамъ и тутъ!—сказалъ я, смѣясь.
— Волны морскія вѣчно ласкаются къ берегамъ, вѣчно цѣлуютъ ихъ, поневолѣ взманятъ къ поцѣлуямъ и людей. Ахъ!—вздохнулъ онъ.—Будь съ нами та красавица изъ Амальфи! Что за женщина! Не правда-ли? Вѣдь, и вы лизнули съ ея устъ каплю нектара! Съ виду такая недотрога, а посмотрѣли бы вы на нее вчера вечеромъ! Сама страсть, огонь!
— Неправда!—невольно вырвалось у меня; меня взорвало его безстыдное хвастовство.—Я лучше знаю! Ничего такого не было.
— То-есть какъ это?—спросилъ онъ, удивленно глядя на меня.
— Я самъ видѣлъ все! Случай привелъ меня туда. Я вообще не сомнѣваюсь въ вашихъ успѣхахъ у женщинъ, но на этотъ разъ вы только шутите со мною!—Онъ продолжалъ молча смотрѣть на меня.—«Я не уйду»,—повторилъ я, смѣясь, его слова: «пока вы не поцѣлуете меня! Вы обманули меня сегодня, поцѣловавъ того дурака!»
— Синьоръ! Вы подслушали меня!—сказалъ онъ, весь поблѣднѣвъ отъ гнѣва.—Какъ смѣете вы оскорблять меня? Вы будете драться со мною или я стану презирать васъ!
Этого я не ожидалъ.—Дженаро, вы не серьезно же говорите?—сказалъ я и взялъ его за руку. Онъ выдернулъ ее, не отвѣчая мнѣ ни слова, и велѣлъ гребцамъ пристать къ берегу.—Придется опять огибать островъ!—сказалъ старикъ.—Надо вернуться туда, откуда мы отчалили.—Они принялись работать веслами, и скоро мы приблизились къ высокимъ скалистымъ сводамъ, высовывавшимся изъ голубыхъ волнъ. Досада во мнѣ смѣнилась грустью; я смотрѣлъ на Дженаро, бившаго по водѣ своею тростью.
- ↑ Подъ этихъ названіемъ извѣстенъ былъ у неаполитанцевъ нынѣшній „Лазурный гротъ“, открытый, если не ошибаюсь, въ 1831 г. нѣмцами-путешественниками: Фрисомъ и Копишемъ.
выпускают своих жертв обратно; если же кто-нибудь и вырвется от них, то не человеком! — Немного погодя, старик указал нам на вход в одну пещеру, несколько шире и выше других, но всё-таки недостаточно просторный, чтобы мы могли вплыть в пещеру, даже если бы спустили паруса и сами растянулись на дне лодки.
— Это «заколдованная пещера!»[1] — шепнул молодой гребец, сидевший на руле, и повернул лодку прочь от скалы. — Там хранятся сокровища: золото и драгоценные камни, но войди-ка туда — сгоришь! Санта Лючия, моли Бога о нас!
— Ах, если бы у нас в лодке очутилась сирена! — сказал Дженаро. — Только красивая! Мы бы с ней живо поладили!
— Ваш обычный успех у женщин не изменил бы вам и тут! — сказал я, смеясь.
— Волны морские вечно ласкаются к берегам, вечно целуют их, поневоле взманят к поцелуям и людей. Ах! — вздохнул он. — Будь с нами та красавица из Амальфи! Что за женщина! Не правда ли? Ведь, и вы лизнули с её уст каплю нектара! С виду такая недотрога, а посмотрели бы вы на неё вчера вечером! Сама страсть, огонь!
— Неправда! — невольно вырвалось у меня; меня взорвало его бесстыдное хвастовство. — Я лучше знаю! Ничего такого не было.
— То есть как это? — спросил он, удивлённо глядя на меня.
— Я сам видел всё! Случай привёл меня туда. Я вообще не сомневаюсь в ваших успехах у женщин, но на этот раз вы только шутите со мною! — Он продолжал молча смотреть на меня. — «Я не уйду», — повторил я, смеясь, его слова: «пока вы не поцелуете меня! Вы обманули меня сегодня, поцеловав того дурака!»
— Синьор! Вы подслушали меня! — сказал он, весь побледнев от гнева. — Как смеете вы оскорблять меня? Вы будете драться со мною или я стану презирать вас!
Этого я не ожидал. — Дженаро, вы не серьёзно же говорите? — сказал я и взял его за руку. Он выдернул её, не отвечая мне ни слова, и велел гребцам пристать к берегу. — Придётся опять огибать остров! — сказал старик. — Надо вернуться туда, откуда мы отчалили. — Они принялись работать вёслами, и скоро мы приблизились к высоким скалистым сводам, высовывавшимся из голубых волн. Досада во мне сменилась грустью; я смотрел на Дженаро, бившего по воде своею тростью.
- ↑ Под этих названием известен был у неаполитанцев нынешний «Лазурный грот», открытый, если не ошибаюсь, в 1831 г. немцами-путешественниками: Фрисом и Копишем.
