сторону его опять громоздились неровныя глыбы, на которыхъ стояли туристы-иностранцы и смотрѣли внизъ на потокъ лавы. Мы гуськомъ потянулись за проводникомъ; горячая кора жгла наши подошвы; во многихъ мѣстахъ лава прорвала ее, и въ эти трещины виднѣлась расплавленная огненная масса. Провались подъ нами кора, мы бы погрузились въ море пламени. Мы шагали осторожно и всетаки возможно быстро,—ноги такъ и жгло. Желѣзо, остывая, чернѣетъ, но стоитъ прикоснуться къ нему—мгновенно раскаляется опять; то же самое происходило и здѣсь; какъ на снѣгу отъ ногъ человѣка остаются черные слѣды, такъ здѣсь за нами оставались дымящіеся. Никто изъ насъ не произносилъ ни слова. Пускаясь въ путь, мы и не представляли себѣ такой опасности. На встрѣчу намъ попался англичанинъ, возвращавшійся съ своимъ проводникомъ обратно.—Нѣтъ-ли между вами англичанъ?—спросилъ онъ, поровнявшись съ нами.—Итальянцы и одинъ датчанинъ!—отвѣтилъ я.—A Diavolo!—тѣмъ и окончилась наша бесѣда.
Мы достигли огромныхъ глыбъ, на которыхъ стояли иностранцы, и тоже вскарабкались; передъ нами внизъ по склону горы медленно лился свѣжій потокъ лавы, словно струя огненной гущи или расплавленнаго металла, вытекающаго изъ горнила. Потокъ этотъ разливался внизу на огромное пространство. Ни словами, ни красками не передать грознаго величія этой картины. Самый воздухъ надъ потокомъ былъ какъ будто пропитанъ сѣрою и огнемъ; кверху подымались густые клубы дыма, освѣщенные кровавымъ отблескомъ лавы, вокругъ же все тонуло во мракѣ. Въ подземной глубинѣ раздавался грохотъ, а надъ нашими головами взвивался столбъ огня, въ которомъ мелькали раскаленные камни. Никогда еще не чувствовалъ я такъ близко присутствія Бога. Сознаніе Его силы и величія наполнило мою душу; окружающее пламя какъ будто выжгло изъ нея всѣ слабости; она окрѣпла, прониклась мужествомъ и развернула свои мощныя крылья. «Великій Боже! Я буду Твоимъ апостоломъ! Я буду воспѣвать среди мірового хаоса Твое имя, Твою силу, Твое величіе! И пѣснь моя зазвучитъ громче славословія монаха-отшельника! Я поэтъ! Даруй же мнѣ силу, сохрани во мнѣ чистую душу, какою долженъ обладать жрецъ природы и служитель Твой!» Я сложилъ руки, и мысли мои вмѣстѣ съ пламенемъ и облаками дыма вознеслись къ Тому, Чьи чудеса и величіе внушали мнѣ такое благоговѣніе.
Мы сошли съ высокихъ глыбъ, и вдругъ, всего въ нѣсколькихъ шагахъ отъ насъ, большой обломокъ застывшей лавы съ трескомъ провалился сквозь верхнюю корку; изъ трещины брызнули тучи искръ и вырвались облака пара. Я не дрогнулъ: я ощущалъ близость Бога, и въ душѣ моей не было мѣста страху. Изъ маленькихъ кратеровъ горы летѣли искры, изъ большого каждую минуту извергались новые потоки лавы.
сторону его опять громоздились неровные глыбы, на которых стояли туристы-иностранцы и смотрели вниз на поток лавы. Мы гуськом потянулись за проводником; горячая кора жгла наши подошвы; во многих местах лава прорвала её, и в эти трещины виднелась расплавленная огненная масса. Провались под нами кора, мы бы погрузились в море пламени. Мы шагали осторожно и всё-таки возможно быстро, — ноги так и жгло. Железо, остывая, чернеет, но стоит прикоснуться к нему — мгновенно раскаляется опять; то же самое происходило и здесь; как на снегу от ног человека остаются чёрные следы, так здесь за нами оставались дымящиеся. Никто из нас не произносил ни слова. Пускаясь в путь, мы и не представляли себе такой опасности. Навстречу нам попался англичанин, возвращавшийся с своим проводником обратно. — Нет ли между вами англичан? — спросил он, поровнявшись с нами. — Итальянцы и один датчанин! — ответил я. — A Diavolo! — тем и окончилась наша беседа.
Мы достигли огромных глыб, на которых стояли иностранцы, и тоже вскарабкались; перед нами вниз по склону горы медленно лился свежий поток лавы, словно струя огненной гущи или расплавленного металла, вытекающего из горнила. Поток этот разливался внизу на огромное пространство. Ни словами, ни красками не передать грозного величия этой картины. Самый воздух над потоком был как будто пропитан серою и огнём; кверху подымались густые клубы дыма, освещённые кровавым отблеском лавы, вокруг же всё тонуло во мраке. В подземной глубине раздавался грохот, а над нашими головами взвивался столб огня, в котором мелькали раскалённые камни. Никогда ещё не чувствовал я так близко присутствия Бога. Сознание Его силы и величия наполнило мою душу; окружающее пламя как будто выжгло из неё все слабости; она окрепла, прониклась мужеством и развернула свои мощные крылья. «Великий Боже! Я буду Твоим апостолом! Я буду воспевать среди мирового хаоса Твоё имя, Твою силу, Твоё величие! И песнь моя зазвучит громче славословия монаха-отшельника! Я поэт! Даруй же мне силу, сохрани во мне чистую душу, какою должен обладать жрец природы и служитель Твой!» Я сложил руки, и мысли мои вместе с пламенем и облаками дыма вознеслись к Тому, Чьи чудеса и величие внушали мне такое благоговение.
Мы сошли с высоких глыб, и вдруг, всего в нескольких шагах от нас, большой обломок застывшей лавы с треском провалился сквозь верхнюю корку; из трещины брызнули тучи искр и вырвались облака пара. Я не дрогнул: я ощущал близость Бога, и в душе моей не было места страху. Из маленьких кратеров горы летели искры, из большого каждую минуту извергались новые потоки лавы.
