„Бомъ-бомъ!“ раздается звонъ изъ колокольной бездны рѣки Одензе.—Это что за рѣка?—Ее знаетъ любой ребенокъ въ городѣ Одензе; она огибаетъ сады и пробѣгаетъ подъ деревянными мостами, стремясь изъ шлюзовъ къ водяной мельницѣ. На рѣчной поверхности плаваютъ желтыя кувшинки, колышатся темнокоричневые султанчики тростника и высокая бархатная осока. Старыя дуплистыя, кривобокія, скорчившіяся ивы, ростущія возлѣ монастырскаго болота и луга бѣлильщика, нависаютъ надъ водою. По другому берегу тянутся разные сады. Въ нѣкоторыхъ ростутъ чудесные цвѣты, красуются чистенькія, словно игрушечныя, бесѣдки, въ другихъ виднѣется одна капуста, а иныхъ такъ и самихъ не видно: густые, раскидистые кусты бузины тѣснятся къ самой рѣкѣ, которая въ иныхъ мѣстахъ такъ глубока, что весломъ и не достать до дна. Самое глубокое мѣсто противъ Дѣвичьяго монастыря; зовется оно „колокольною бездной“, и въ безднѣ этой живетъ дѣдушка-водяной. Весь день, пока солнечные лучи проникаютъ въ воду, онъ спитъ, а ночью, при свѣтѣ мѣсяца и звѣздъ всплываетъ на поверхность. Онъ очень старъ. Еще бабушка моя слышала отъ своей бабушки, что онъ живетъ одинъ-одинешенекъ, и нѣтъ у него другого собесѣдника, кромѣ огромнаго, стараго церковнаго колокола. Когда-то колоколъ этотъ висѣлъ на колокольнѣ церкви Санктъ-Альбани; теперь ни отъ колокольни, ни отъ церкви не осталось и слѣда.
„Бомъ-бомъ-бомъ!“—звонилъ колоколъ, когда еще висѣлъ на колокольнѣ, и разъ вечеромъ, на закатѣ солнца, раскачнулся хорошенько, сорвался и полетѣлъ… Блестящая мѣдь такъ и засверкала пурпуромъ въ лучахъ заходящаго солнца.
„Бомъ-бомъ! Иду спать!“—зазвонилъ колоколъ и полетѣлъ прямо въ рѣку Одензе, въ самое глубокое мѣсто, которое и прозвали съ тѣхъ поръ „колокольною бездной“. Но не удалось колоколу уснуть, успокоиться: онъ звонитъ въ жилищѣ водяного такъ, что слышно иной разъ и на берегу. Люди говорятъ, что звонъ его предвѣщаетъ чью-нибудь смерть, но это неправда. Колоколъ звонитъ, бесѣдуя съ водянымъ, и послѣдній теперь уже не такъ одинокъ, какъ прежде.
О чемъ же звонитъ колоколъ? Колоколъ очень старъ; говорятъ; что онъ звонилъ на колокольнѣ еще раньше, чѣмъ ро-
«Бом-бом!» раздаётся звон из колокольной бездны реки Одензе. — Это что за река? — Её знает любой ребёнок в городе Одензе; она огибает сады и пробегает под деревянными мостами, стремясь из шлюзов к водяной мельнице. На речной поверхности плавают жёлтые кувшинки, колышатся тёмно-коричневые султанчики тростника и высокая бархатная осока. Старые дуплистые, кривобокие, скорчившиеся ивы, растущие возле монастырского болота и луга белильщика, нависают над водою. По другому берегу тянутся разные сады. В некоторых растут чудесные цветы, красуются чистенькие, словно игрушечные, беседки, в других виднеется одна капуста, а иных так и самих не видно: густые, раскидистые кусты бузины теснятся к самой реке, которая в иных местах так глубока, что веслом и не достать до дна. Самое глубокое место против Девичьего монастыря; зовётся оно «колокольною бездной», и в бездне этой живёт дедушка-водяной. Весь день, пока солнечные лучи проникают в воду, он спит, а ночью, при свете месяца и звёзд всплывает на поверхность. Он очень стар. Ещё бабушка моя слышала от своей бабушки, что он живёт один-одинёшенек, и нет у него другого собеседника, кроме огромного, старого церковного колокола. Когда-то колокол этот висел на колокольне церкви Санкт-Альбани; теперь ни от колокольни, ни от церкви не осталось и следа.
«Бом-бом-бом!» — звонил колокол, когда ещё висел на колокольне, и раз вечером, на закате солнца, раскачнулся хорошенько, сорвался и полетел… Блестящая медь так и засверкала пурпуром в лучах заходящего солнца.
«Бом-бом! Иду спать!» — зазвонил колокол и полетел прямо в реку Одензе, в самое глубокое место, которое и прозвали с тех пор «колокольною бездной». Но не удалось колоколу уснуть, успокоиться: он звонит в жилище водяного так, что слышно иной раз и на берегу. Люди говорят, что звон его предвещает чью-нибудь смерть, но это неправда. Колокол звонит, беседуя с водяным, и последний теперь уже не так одинок, как прежде.
О чём же звонит колокол? Колокол очень стар; говорят; что он звонил на колокольне ещё раньше, чем ро-
