Тутъ пришла ко мнѣ въ гости тетушка Миллэ. Я показалъ ей листокъ съ букашкой и передалъ, что мнѣ пришло по этому поводу въ голову. Глаза у тетушки загорѣлись.
— Да ты поэтъ!—вскричала она.—Пожалуй, величайшій изъ современныхъ поэтовъ! Дожить бы мнѣ только до твоей славы, и я бы охотно умерла! Ты всегда, съ самыхъ похоронъ пивовара Расмусена, поражалъ меня своею удивительною фантазіей!—Съ этими словами тетушка расцѣловала меня.
Кто же такая была тетушка Миллэ, и кто такой пивоваръ Расмусенъ?
Тетушкою мы, дѣти, звали тетку нашей матери; другого имени подобрать ей мы не умѣли.
Она страшно пичкала насъ вареньемъ и сахаромъ, хотя все это могло испортить наши зубы, но она не могла не побаловать насъ: она, питала къ милымъ дѣткамъ такую слабость и считала просто жестокимъ отказывать имъ въ сладостяхъ, которыя они такъ любятъ! Зато и мы очень любили тетушку.
Она была старою дѣвой, и съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ я ее помню, все однихъ лѣтъ! Она какъ будто застыла въ одномъ возрастѣ.
Въ молодости тетушка сильно страдала зубами и такъ часто разсказывала объ этомъ, что остроумный другъ ея, пивоваръ Расмусенъ, прозвалъ ее „тетушкой Зубною болью“.
Онъ въ послѣдніе годы уже оставилъ свое занятіе и жилъ доходами съ капитала. Вотъ у него такъ и совсѣмъ не было зубовъ, а кое-гдѣ торчали только черные корешки. Дѣло въ томъ,—разсказывалъ онъ намъ, дѣтямъ—что мальчикомъ онъ ѣлъ черезчуръ много сладкаго, и вотъ что изъ этого вышло!
А тетушка такъ, должно быть, совсѣмъ не ѣла въ дѣтствѣ ничего сладкаго,—зубы у нея были бѣлые-пребѣлые!
— Зато она и бережетъ-то ихъ какъ!—говорилъ пивоваръ.—Даже не спитъ съ ними ночью!
Мы, дѣти, почуяли въ этихъ словахъ какой-то злой намекъ, но тетя увѣрила насъ, что это онъ сказалъ только такъ.
Однажды за завтракомъ она разсказала, что ей приснился дурной сонъ—будто-бы у нея выпалъ зубъ!—И это означаетъ,—прибавила она:—что я лишусь истиннаго друга или подруги!
— Ну, а если это былъ фальшивый зубъ,—усмѣхнулся пивоваръ:—то, значитъ, вы лишитесь только фальшиваго друга!
— Вы—невѣжливый старый господинъ!—сердито прого-
Тут пришла ко мне в гости тётушка Миллэ. Я показал ей листок с букашкой и передал, что мне пришло по этому поводу в голову. Глаза у тётушки загорелись.
— Да ты поэт! — вскричала она. — Пожалуй, величайший из современных поэтов! Дожить бы мне только до твоей славы, и я бы охотно умерла! Ты всегда, с самых похорон пивовара Расмусена, поражал меня своею удивительною фантазией! — С этими словами тётушка расцеловала меня.
Кто же такая была тётушка Миллэ, и кто такой пивовар Расмусен?
Тётушкою мы, дети, звали тётку нашей матери; другого имени подобрать ей мы не умели.
Она страшно пичкала нас вареньем и сахаром, хотя всё это могло испортить наши зубы, но она не могла не побаловать нас: она, питала к милым деткам такую слабость и считала просто жестоким отказывать им в сладостях, которые они так любят! Зато и мы очень любили тётушку.
Она была старою девой, и с тех самых пор, как я её помню, всё одних лет! Она как будто застыла в одном возрасте.
В молодости тётушка сильно страдала зубами и так часто рассказывала об этом, что остроумный друг её, пивовар Расмусен, прозвал её «тётушкой Зубною болью».
Он в последние годы уже оставил своё занятие и жил доходами с капитала. Вот у него так и совсем не было зубов, а кое-где торчали только чёрные корешки. Дело в том, — рассказывал он нам, детям — что мальчиком он ел чересчур много сладкого, и вот что из этого вышло!
А тётушка так, должно быть, совсем не ела в детстве ничего сладкого, — зубы у неё были белые-пребелые!
— Зато она и бережёт-то их как! — говорил пивовар. — Даже не спит с ними ночью!
Мы, дети, почуяли в этих словах какой-то злой намёк, но тётя уверила нас, что это он сказал только так.
Однажды за завтраком она рассказала, что ей приснился дурной сон — будто бы у неё выпал зуб! — И это означает, — прибавила она: — что я лишусь истинного друга или подруги!
— Ну, а если это был фальшивый зуб, — усмехнулся пивовар: — то, значит, вы лишитесь только фальшивого друга!
— Вы — невежливый старый господин! — сердито прого-
