высшею волею. Сознавая все свое ничтожество, полная стыда, смиренно преклонилась она передъ тѣмъ, кто читалъ въ глубинѣ ея сердца. Въ ту же минуту она почувствовала, какъ зажглась въ ней, какъ бы отъ удара молніи, свѣтлая, божественная искра, искра Духа Святого.
— Дочь тины!—сказалъ христіанинъ.—Изъ тины, изъ земли ты взята, изъ земли же ты нѣкогда и возстанешь! Солнечный лучъ, что животворитъ твое тѣло, сознательно стремится слиться со своимъ источникомъ; но источникъ его не солнце, а самъ Богъ! Ни одна душа въ мірѣ не погибаетъ, но медленно тянется время человѣческаго испытанія здѣсь на землѣ, хотя вся жизнь земная и есть лишь единый мигъ вѣчности. Я явился къ тебѣ изъ обители мертвыхъ; нѣкогда и ты совершишь тотъ же путь черезъ глубокія долины въ горнія свѣтлыя селенія, гдѣ обитаетъ Милость и Совершенство. Я поведу тебя теперь, но не въ Гедебю для воспринятія крещенія,—ты должна сначала прорвать пелену, стелящуюся надъ глубокимъ болотомъ, и освободить живой корень твоей жизни и колыбели, выполнить свое дѣло, прежде нежели удостоишься посвященія!
И, посадивъ ее на лошадь, онъ протянулъ ей золотую кадильницу, похожую на ту, что Гельга видѣла раньше въ замкѣ викинга; изъ кадильницы струился ароматный фиміамъ. Рана на лбу убитаго христіанина сіяла точно діадема. Онъ взялъ крестъ, возвышавшійся надъ курганомъ, и высоко поднялъ его передъ собою; затѣмъ, они понеслись по воздуху надъ шумящимъ лѣсомъ, надъ курганами, подъ которыми были погребены герои, верхомъ на своихъ добрыхъ коняхъ. И могучія тѣни поднялись, выѣхали и остановились на вершинахъ кургановъ; лунный свѣтъ игралъ на золотыхъ обручахъ, красовавшихся на лбахъ героевъ; плащи ихъ развѣвались по вѣтру. Драконъ, стражъ сокровищъ, поднялъ голову и смотрѣлъ воздушнымъ путникамъ вслѣдъ. Карлики выглядывали на нихъ изъ холмовъ, изъ бороздъ, проведенныхъ плугомъ, мелькая голубыми, красными и зелеными огоньками,—словно сотни искръ перебѣгали по золѣ, оставшейся послѣ сгорѣвшей бумаги.
Они пролетали надъ лѣсами, степями, озерами и трясинами, направляясь къ „Дикому болоту“. Долетѣвъ до него, они принялись рѣять надъ нимъ: христіанинъ высоко поднималъ крестъ, блестѣвшій, точно, золотой, а изъ устъ его лились священ-
высшею волею. Сознавая всё своё ничтожество, полная стыда, смиренно преклонилась она перед тем, кто читал в глубине её сердца. В ту же минуту она почувствовала, как зажглась в ней, как бы от удара молнии, светлая, божественная искра, искра Духа Святого.
— Дочь тины! — сказал христианин. — Из тины, из земли ты взята, из земли же ты некогда и восстанешь! Солнечный луч, что животворит твоё тело, сознательно стремится слиться со своим источником; но источник его не солнце, а сам Бог! Ни одна душа в мире не погибает, но медленно тянется время человеческого испытания здесь на земле, хотя вся жизнь земная и есть лишь единый миг вечности. Я явился к тебе из обители мёртвых; некогда и ты совершишь тот же путь через глубокие долины в горние светлые селения, где обитает Милость и Совершенство. Я поведу тебя теперь, но не в Гедебю для воспринятия крещения, — ты должна сначала прорвать пелену, стелящуюся над глубоким болотом, и освободить живой корень твоей жизни и колыбели, выполнить своё дело, прежде нежели удостоишься посвящения!
И, посадив её на лошадь, он протянул ей золотую кадильницу, похожую на ту, что Гельга видела раньше в замке викинга; из кадильницы струился ароматный фимиам. Рана на лбу убитого христианина сияла точно диадема. Он взял крест, возвышавшийся над курганом, и высоко поднял его перед собою; затем, они понеслись по воздуху над шумящим лесом, над курганами, под которыми были погребены герои, верхом на своих добрых конях. И могучие тени поднялись, выехали и остановились на вершинах курганов; лунный свет играл на золотых обручах, красовавшихся на лбах героев; плащи их развевались по ветру. Дракон, страж сокровищ, поднял голову и смотрел воздушным путникам вслед. Карлики выглядывали на них из холмов, из борозд, проведённых плугом, мелькая голубыми, красными и зелёными огоньками, — словно сотни искр перебегали по золе, оставшейся после сгоревшей бумаги.
Они пролетали над лесами, степями, озёрами и трясинами, направляясь к «Дикому болоту». Долетев до него, они принялись реять над ним: христианин высоко поднимал крест, блестевший, точно, золотой, а из уст его лились священ-
