— А намедни нашъ мальчуганъ подѣлился съ нею буттербродомъ!—сказала жена привратника.—Онъ былъ безъ сыра, безъ мяса, но понравился ей, что твой бифштексъ! То-то бы Содомъ поднялся, узнай объ этомъ генералъ съ генеральшею! Но они не узнали!
Да, Георгъ подѣлился съ Эмиліей буттербродомъ; онъ бы подѣлился съ ней и своимъ сердцемъ, знай только, что это доставитъ ей удовольствіе. Онъ былъ мальчикъ добрый, развитой, умный, и уже посѣщалъ вечерніе рисовальные классы, чтобы хорошенько научиться рисовать. Эмилія тоже преуспѣвала въ наукахъ: она говорила по-французски съ своею бонной и брала уроки у танцмейстера.
— Къ Пасхѣ Георгъ нашъ будетъ конфирмованъ!—сказала жена привратника. Вотъ какъ успѣлъ вырости Георгъ.
— Хорошо бы потомъ отдать его въ ученье!—замѣтилъ отецъ.—Надо только выбрать ремесло почище. Ну, и тогда—съ хлѣба долой!
— Но онъ все же будетъ, вѣдь, приходить домой ночевать!—возразила мать.—Не легко-то найти мастера, который бы взялъ его къ себѣ совсѣмъ. Одѣвать его намъ, значитъ, тоже придется. Такъ ужъ найдется у насъ для него и кусокъ хлѣба: пара печеныхъ картошекъ—онъ и доволенъ! Учится же онъ и теперь задаромъ. Пусть его идетъ своею дорогою; увидишь, какъ онъ порадуетъ насъ! Это, вѣдь, и профессоръ говоритъ!
Платье для конфирмаціи было готово; мать сама сшила его, кроилъ же портной, а онъ хорошо кроилъ, даромъ что долженъ былъ по бѣдности своей пробиваться починкой старой одежды. Поставь онъ себя иначе, да будь въ состояніи держать мастерскую и подмастерьевъ—говорила жена привратника—онъ могъ бы стать придворнымъ портнымъ!
Итакъ, платье сшили, и Георгъ конфирмовался. Въ день конфирмаціи онъ получилъ отъ самаго богатаго изъ своихъ крестныхъ отцовъ, стараго прикащика, большіе томпаковые[1] часы. Старинные они были, испытанные, и имѣли привычку забѣгать впередъ, но это лучше, чѣмъ отставать. Это былъ дорогой подарокъ! Отъ генеральской семьи тоже явился подарокъ—псалтирь въ сафьяновомъ переплетѣ. Прислана она была отъ имени барышни, которой Георгъ дарилъ картинки. На первой, чистой страничкѣ книги было написано его имя и ея имя съ прибав-
— А намедни наш мальчуган поделился с нею бутербродом! — сказала жена привратника. — Он был без сыра, без мяса, но понравился ей, что твой бифштекс! То-то бы Содом поднялся, узнай об этом генерал с генеральшею! Но они не узнали!
Да, Георг поделился с Эмилией бутербродом; он бы поделился с ней и своим сердцем, знай только, что это доставит ей удовольствие. Он был мальчик добрый, развитой, умный, и уже посещал вечерние рисовальные классы, чтобы хорошенько научиться рисовать. Эмилия тоже преуспевала в науках: она говорила по-французски с своею бонной и брала уроки у танцмейстера.
— К Пасхе Георг наш будет конфирмован! — сказала жена привратника. Вот как успел вырасти Георг.
— Хорошо бы потом отдать его в ученье! — заметил отец. — Надо только выбрать ремесло почище. Ну, и тогда — с хлеба долой!
— Но он всё же будет, ведь, приходить домой ночевать! — возразила мать. — Нелегко-то найти мастера, который бы взял его к себе совсем. Одевать его нам, значит, тоже придётся. Так уж найдётся у нас для него и кусок хлеба: пара печёных картошек — он и доволен! Учится же он и теперь задаром. Пусть его идёт своею дорогою; увидишь, как он порадует нас! Это, ведь, и профессор говорит!
Платье для конфирмации было готово; мать сама сшила его, кроил же портной, а он хорошо кроил, даром что должен был по бедности своей пробиваться починкой старой одежды. Поставь он себя иначе, да будь в состоянии держать мастерскую и подмастерьев — говорила жена привратника — он мог бы стать придворным портным!
Итак, платье сшили, и Георг конфирмовался. В день конфирмации он получил от самого богатого из своих крёстных отцов, старого приказчика, большие томпаковые[1] часы. Старинные они были, испытанные, и имели привычку забегать вперёд, но это лучше, чем отставать. Это был дорогой подарок! От генеральской семьи тоже явился подарок — псалтырь в сафьяновом переплёте. Прислана она была от имени барышни, которой Георг дарил картинки. На первой, чистой страничке книги было написано его имя и её имя с прибав-
