ленькое доброе дѣло!—говоритъ она.—А оно доставило мнѣ такую огромную, безконечную радость!
Вотъ почему она и продолжаетъ творить добро, думать обо всѣхъ нуждающихся въ утѣшеніи и въ бѣдныхъ хижинахъ, и въ богатыхъ домахъ—и тамъ находятся такіе. Добрыя дѣла ея остаются скрытыми, но не забытыми Господомъ Богомъ.
Въ большомъ, шумномъ городѣ стоялъ старый домъ. Въ немъ было много комнатъ и залъ, но мы туда не пойдемъ, а останемся въ кухнѣ. Тутъ тоже свѣтло, уютно, чисто и мило. Мѣдная посуда такъ и блеститъ, столъ чисто выскобленъ, лоханка тоже. Все это дѣло рукъ служанки; она одна служанка въ домѣ и все-таки находитъ еще время, убравшись по дому, пріодѣться, словно собирается въ церковь. На головѣ у нея чепчикъ съ чернымъ бантикомъ; это означаетъ трауръ, скорбь. Но у нея нѣтъ никого, о комъ бы ей печалиться—ни отца, ни матери, ни родственниковъ, ни милаго; она бѣдная, одинокая дѣвушка. Когда-то, впрочемъ, у нея былъ женихъ, такой же бѣднякъ, какъ и она сама; они горячо любили другъ друга, но вотъ однажды онъ сказалъ ей:
— У насъ съ тобой нѣтъ ничего! А богатая вдова-погребщица давно нашептываетъ мнѣ ласковыя слова. Она хочетъ мнѣ добра! Но мое сердце полно тобою! Что ты присовѣтуешь мнѣ!
— Дѣлай такъ, какъ по-твоему будетъ для тебя лучше!—сказала она.—Будь добръ и ласковъ съ нею, но помни, что разъ мы разстанемся—больше ужъ не увидимся!
Прошло нѣсколько лѣтъ; и вотъ она встрѣтила на улицѣ своего прежняго жениха. Онъ смотрѣлъ такъ плохо, что она не могла пройти мимо него, не спросивъ:
— Что съ тобою? Какъ тебѣ живется?
— Хорошо и богато! отвѣтилъ онъ.—Жена моя добрая, славная женщина, но въ моемъ сердцѣ одна ты. Я отстрадалъ свое, скоро конецъ! Мы свидимся теперь только на томъ свѣтѣ!
Прошла недѣля, и сегодня утромъ въ газетѣ появилось извѣщеніе о его смерти; вотъ почему у дѣвушки черный бантикъ на чепчикѣ. Женихъ ея умеръ, „потерянъ для жены и трехъ пасынковъ“,—какъ сказано въ извѣщеніи. Звучитъ-то оно какъ-то фальшиво, но самый колоколъ изъ чистаго металла.
Черный бантикъ говоритъ о горѣ; лицо дѣвушки говоритъ
ленькое доброе дело! — говорит она. — А оно доставило мне такую огромную, бесконечную радость!
Вот почему она и продолжает творить добро, думать обо всех нуждающихся в утешении и в бедных хижинах, и в богатых домах — и там находятся такие. Добрые дела её остаются скрытыми, но не забытыми Господом Богом.
В большом, шумном городе стоял старый дом. В нём было много комнат и зал, но мы туда не пойдём, а останемся в кухне. Тут тоже светло, уютно, чисто и мило. Медная посуда так и блестит, стол чисто выскоблен, лоханка тоже. Всё это дело рук служанки; она одна служанка в доме и всё-таки находит ещё время, убравшись по дому, приодеться, словно собирается в церковь. На голове у неё чепчик с чёрным бантиком; это означает траур, скорбь. Но у неё нет никого, о ком бы ей печалиться — ни отца, ни матери, ни родственников, ни милого; она бедная, одинокая девушка. Когда-то, впрочем, у неё был жених, такой же бедняк, как и она сама; они горячо любили друг друга, но вот однажды он сказал ей:
— У нас с тобой нет ничего! А богатая вдова-погребщица давно нашёптывает мне ласковые слова. Она хочет мне добра! Но моё сердце полно тобою! Что ты присоветуешь мне!
— Делай так, как по-твоему будет для тебя лучше! — сказала она. — Будь добр и ласков с нею, но помни, что раз мы расстанемся — больше уж не увидимся!
Прошло несколько лет; и вот она встретила на улице своего прежнего жениха. Он смотрел так плохо, что она не могла пройти мимо него, не спросив:
— Что с тобою? Как тебе живётся?
— Хорошо и богато! ответил он. — Жена моя добрая, славная женщина, но в моём сердце одна ты. Я отстрадал своё, скоро конец! Мы свидимся теперь только на том свете!
Прошла неделя, и сегодня утром в газете появилось извещение о его смерти; вот почему у девушки чёрный бантик на чепчике. Жених её умер, «потерян для жены и трёх пасынков», — как сказано в извещении. Звучит-то оно как-то фальшиво, но самый колокол из чистого металла.
Чёрный бантик говорит о горе; лицо девушки говорит
