Звуки гулко разнесутся въ морозномъ, ясномъ воздухѣ. Поѣздъ подвигается впередъ по степямъ и болотамъ, гдѣ лѣтомъ разстилаются луга Фаты-Морганы; направляется онъ къ югу, къ Видбергской церкви.
А вѣтеръ трубитъ въ свой рогъ сильнѣе трубача; вотъ завыла буря, разыгралась непогода. Путь епископа лежитъ къ Божьему дому. Домъ Божій стоитъ крѣпко, какъ ни свирѣпствуетъ вокругъ него надъ полями, надъ болотами, надъ фіордомъ и моремъ страшная буря. Епископъ Бёрглумскій доѣхалъ до церкви вовремя, а вотъ Олуфу Газе врядъ-ли это удастся, хоть онъ и гонитъ лошадь изо всѣхъ силъ. Онъ спѣшитъ на помощь Іенсу Глобу, вызвавшему епископа на судъ Всевышняго. И вотъ, Олуфъ Газе подъѣзжаетъ къ фіорду… Скоро домъ Божій станетъ судилищемъ, Престолъ—судейскимъ столомъ; въ тяжелыхъ мѣдныхъ подсвѣчникахъ затеплятся свѣчи; буря прочтетъ жалобу и приговоръ. Отголоски ихъ разнесутся по воздуху, надъ болотами, степью и бурнымъ моремъ. Но черезъ фіордъ въ такую погоду нѣтъ переправы!
Олуфъ Газе останавливается у Оттезунда, отпускаетъ своихъ людей, даритъ имъ лошадей и вооруженіе, даетъ отпускные листы и велитъ свезти поклонъ своей супругѣ. Одинъ хочетъ онъ довѣриться бушующимъ волнамъ, а слуги пусть засвидѣтельствуютъ, что не его вина, если Іенсъ Глобъ останется въ Видбергской церкви безъ подкрѣпленія. Но вѣрные слуги не хотятъ отстать отъ своего господина и бросаются вслѣдъ за нимъ въ глубокія волны. Десятеро изъ нихъ тонутъ, но самъ Олуфъ Газе и еще двое отроковъ выплываютъ на противоположный берегъ. Имъ остается еще четыре мили пути.
За полночь; канунъ Рождества. Вѣтеръ улегся; церковь освѣщена. Яркій свѣтъ льется сквозь окна на луга и степь. Заутреня давно отошла; въ Божьемъ домѣ тишина; слышно, какъ каплетъ воскъ со свѣчей на каменный полъ. Является Олуфъ Газе.
Въ притворѣ встрѣчаетъ его Іенсъ Глобъ:—Здравствуй! Я помирился съ епископомъ!
— Вотъ какъ!—отвѣчаетъ Олуфъ.—Такъ ни ты, ни епископъ не выйдете живыми изъ церкви!
И мечъ Олуфа Газе сверкаетъ изъ ноженъ, вонзается и расщепляетъ дверь, которую успѣлъ захлопнуть между собой и зятемъ Іенсъ Глобъ.
Звуки гулко разнесутся в морозном, ясном воздухе. Поезд подвигается вперёд по степям и болотам, где летом расстилаются луга Фаты-Морганы; направляется он к югу, к Видбергской церкви.
А ветер трубит в свой рог сильнее трубача; вот завыла буря, разыгралась непогода. Путь епископа лежит к Божьему дому. Дом Божий стоит крепко, как ни свирепствует вокруг него над полями, над болотами, над фиордом и морем страшная буря. Епископ Бёрглумский доехал до церкви вовремя, а вот Олуфу Газе вряд ли это удастся, хоть он и гонит лошадь изо всех сил. Он спешит на помощь Иенсу Глобу, вызвавшему епископа на суд Всевышнего. И вот, Олуф Газе подъезжает к фиорду… Скоро дом Божий станет судилищем, Престол — судейским столом; в тяжёлых медных подсвечниках затеплятся свечи; буря прочтёт жалобу и приговор. Отголоски их разнесутся по воздуху, над болотами, степью и бурным морем. Но через фиорд в такую погоду нет переправы!
Олуф Газе останавливается у Оттезунда, отпускает своих людей, дарит им лошадей и вооружение, даёт отпускные листы и велит свезти поклон своей супруге. Один хочет он довериться бушующим волнам, а слуги пусть засвидетельствуют, что не его вина, если Иенс Глоб останется в Видбергской церкви без подкрепления. Но верные слуги не хотят отстать от своего господина и бросаются вслед за ним в глубокие волны. Десятеро из них тонут, но сам Олуф Газе и ещё двое отроков выплывают на противоположный берег. Им остаётся ещё четыре мили пути.
За полночь; канун Рождества. Ветер улёгся; церковь освещена. Яркий свет льётся сквозь окна на луга и степь. Заутреня давно отошла; в Божьем доме тишина; слышно, как каплет воск со свечей на каменный пол. Является Олуф Газе.
В притворе встречает его Иенс Глоб: — Здравствуй! Я помирился с епископом!
— Вот как! — отвечает Олуф. — Так ни ты, ни епископ не выйдете живыми из церкви!
И меч Олуфа Газе сверкает из ножен, вонзается и расщепляет дверь, которую успел захлопнуть между собой и зятем Иенс Глоб.
