прокрался за нимъ и всадилъ ему въ шею ножъ, чтобы обобрать деньги, которыхъ не было.
Всѣ эти обстоятельства были изложены въ дѣлѣ подробно, но съ насъ довольно знать, что Юргена выпустили на волю. Ну, а чѣмъ же вознаградили его за все, что онъ вытерпѣлъ: годовое заключеніе, холодъ и голодъ, отторженіе отъ людей? Да вотъ, ему сказали; что онъ, слава Богу, невиненъ и можетъ уходить. Бургомистръ далъ ему на дорогу десять марокъ, а нѣсколько горожанъ угостили пивомъ и хорошею закуской. Да, водились тамъ и добрые люди, не все одни такіе, что готовы „заколоть, ободрать, да на сковородку положить!“ Лучше же всего было то, что въ городъ пріѣхалъ въ это время по дѣламъ тотъ самый купецъ Брённе изъ Скагена, къ которому Юргену хотѣлось поступить годъ тому назадъ.
Купецъ узналъ всю исторію и захотѣлъ вознаградить Юргена за все, перенесенное имъ; сердце у старика было доброе, онъ понялъ, чего долженъ былъ натерпѣться бѣдняга и собирался показать ему, что есть на свѣтѣ и добрые люди.
Изъ темницы—на волю, на свѣтъ Божій, гдѣ его ожидали любовь и сердечное участіе! Да, пора ему было испытать и это. Чаша жизни никогда не бываетъ наполнена одною полынью,—такой не поднесетъ ближнему ни одинъ добрый человѣкъ, а ужъ тѣмъ меньше самъ Господь—Любовь Всеобъемлющая.
— Ну, поставь-ка ты надъ всѣмъ этимъ крестъ!—сказалъ купецъ Юргену.—Вычеркнемъ этотъ годъ, какъ будто его и не было, сожжемъ календарь и черезъ два дня—въ путь, въ нашъ мирный, богоспасаемый Скагенъ! Его зовутъ „медвѣжьимъ угломъ“, но это уголокъ уютный, благословенный, съ открытыми окнами на бѣлый свѣтъ!
Вотъ была поѣздка! Юргенъ вздохнулъ полною грудью. Изъ холодной темницы, изъ душнаго, спертаго воздуха, вновь очутиться на яркомъ солнышкѣ!
Верескъ цвѣлъ, вся степь была въ цвѣтахъ; на курганѣ сидѣлъ пастушенокъ и наигрывалъ на самодѣльной дудочкѣ изъ бараньей кости. Фата-Моргана, чудныя воздушныя видѣнія степи: висячіе сады и плавающіе въ воздухѣ лѣса, диковинное колебаніе воздушныхъ волнъ—явленіе, о которомъ крестьяне говорятъ: „Это Локеманъ гонитъ свое стадо“—все это увидѣлъ онъ вновь.
Путь ихъ лежалъ къ Лимфіорду, къ Скагену, откуда вышли
прокрался за ним и всадил ему в шею нож, чтобы обобрать деньги, которых не было.
Все эти обстоятельства были изложены в деле подробно, но с нас довольно знать, что Юргена выпустили на волю. Ну, а чем же вознаградили его за всё, что он вытерпел: годовое заключение, холод и голод, отторжение от людей? Да вот, ему сказали; что он, слава Богу, невинен и может уходить. Бургомистр дал ему на дорогу десять марок, а несколько горожан угостили пивом и хорошею закуской. Да, водились там и добрые люди, не всё одни такие, что готовы «заколоть, ободрать, да на сковородку положить!» Лучше же всего было то, что в город приехал в это время по делам тот самый купец Брённе из Скагена, к которому Юргену хотелось поступить год тому назад.
Купец узнал всю историю и захотел вознаградить Юргена за всё, перенесённое им; сердце у старика было доброе, он понял, чего должен был натерпеться бедняга и собирался показать ему, что есть на свете и добрые люди.
Из темницы — на волю, на свет Божий, где его ожидали любовь и сердечное участие! Да, пора ему было испытать и это. Чаша жизни никогда не бывает наполнена одною полынью, — такой не поднесёт ближнему ни один добрый человек, а уж тем меньше сам Господь — Любовь Всеобъемлющая.
— Ну, поставь-ка ты над всем этим крест! — сказал купец Юргену. — Вычеркнем этот год, как будто его и не было, сожжём календарь и через два дня — в путь, в наш мирный, богоспасаемый Скаген! Его зовут «медвежьим углом», но это уголок уютный, благословенный, с открытыми окнами на белый свет!
Вот была поездка! Юрген вздохнул полною грудью. Из холодной темницы, из душного, спёртого воздуха, вновь очутиться на ярком солнышке!
Вереск цвёл, вся степь была в цветах; на кургане сидел пастушонок и наигрывал на самодельной дудочке из бараньей кости. Фата-Моргана, чудные воздушные видения степи: висячие сады и плавающие в воздухе леса, диковинное колебание воздушных волн — явление, о котором крестьяне говорят: «Это Локеман гонит своё стадо» — всё это увидел он вновь.
Путь их лежал к Лимфиорду, к Скагену, откуда вышли
