кались въ водѣ; она хотѣла было поиграть съ ними, но они испугались ея и убѣжали, а вмѣсто нихъ появился какой-то черный звѣрекъ и такъ страшно принялся на нее тяфкать, что русалка перепугалась и уплыла назадъ въ море; звѣрекъ этотъ была собака, но русалка, вѣдь, никогда еще не видала собакъ.
И вотъ, принцесса все вспоминала эти чудные лѣса, зеленые холмы и прелестныхъ дѣтей, которыя умѣли плавать, хоть у нихъ и не было рыбьяго хвоста!
Четвертая сестра не была такою смѣлой; она держалась больше въ открытомъ морѣ и разсказывала, что это было лучше всего: куда ни оглянись, на много-много миль вокругъ—одна вода, да небо, опрокинувшееся надъ водой, точно огромный стекляный куполъ; вдали, какъ морскія чайки, проносились большіе корабли, играли и кувыркались забавные дельфины и пускали изъ ноздрей сотни фонтановъ огромные киты.
Потомъ пришла очередь предпослѣдней сестры; ея день рожденія приходился зимой, и потому она увидала въ первый разъ то, чего не видѣли другіе: море было зеленоватаго цвѣта, повсюду плавали большія ледяныя горы, ни дать, ни взять жемчужины—разсказывала она—но такія огромныя, выше самыхъ высокихъ колоколенъ! Нѣкоторыя изъ нихъ были очень причудливой формы и блестѣли, какъ алмазныя. Она усѣлась на самую большую, вѣтеръ развѣвалъ ея длинные волосы, а моряки испуганно обходили гору подальше. Къ вечеру небо покрылось тучами, засверкала молнія, загремѣлъ громъ и темное море стало бросать ледяныя глыбы изъ стороны въ сторону, а онѣ такъ и сверкали при блескѣ молніи. На корабляхъ убирали паруса, люди метались въ страхѣ и ужасѣ, а она спокойно плыла себѣ на ледяной горѣ и смотрѣла, какъ огненныя зигзаги молніи, прорѣзавъ небо, падали въ море.
Вообще, каждая изъ сестеръ была въ восторгѣ отъ того, что видѣла въ первый разъ,—все было для нихъ ново и потому нравилось; но получивъ, какъ взрослыя дѣвушки, позволеніе плавать повсюду, онѣ скоро присмотрѣлись ко всему и черезъ мѣсяцъ стали уже говорить, что вездѣ хорошо, а дома лучше.
Часто, по вечерамъ, всѣ пять сестеръ сплетались руками и подымались на поверхность воды; у всѣхъ были чудеснѣйшіе голоса, какихъ не бываетъ у людей на землѣ, и вотъ, когда
кались в воде; она хотела было поиграть с ними, но они испугались её и убежали, а вместо них появился какой-то чёрный зверёк и так страшно принялся на неё тяфкать, что русалка перепугалась и уплыла назад в море; зверёк этот была собака, но русалка, ведь, никогда ещё не видала собак.
И вот, принцесса всё вспоминала эти чудные леса, зелёные холмы и прелестных детей, которые умели плавать, хоть у них и не было рыбьего хвоста!
Четвёртая сестра не была такою смелой; она держалась больше в открытом море и рассказывала, что это было лучше всего: куда ни оглянись, на много-много миль вокруг — одна вода, да небо, опрокинувшееся над водой, точно огромный стекляный купол; вдали, как морские чайки, проносились большие корабли, играли и кувыркались забавные дельфины и пускали из ноздрей сотни фонтанов огромные киты.
Потом пришла очередь предпоследней сестры; её день рождения приходился зимой, и потому она увидала в первый раз то, чего не видели другие: море было зеленоватого цвета, повсюду плавали большие ледяные горы, ни дать, ни взять жемчужины — рассказывала она — но такие огромные, выше самых высоких колоколен! Некоторые из них были очень причудливой формы и блестели, как алмазные. Она уселась на самую большую, ветер развевал её длинные волосы, а моряки испуганно обходили гору подальше. К вечеру небо покрылось тучами, засверкала молния, загремел гром и тёмное море стало бросать ледяные глыбы из стороны в сторону, а они так и сверкали при блеске молнии. На кораблях убирали паруса, люди метались в страхе и ужасе, а она спокойно плыла себе на ледяной горе и смотрела, как огненные зигзаги молнии, прорезав небо, падали в море.
Вообще, каждая из сестёр была в восторге от того, что видела в первый раз, — всё было для них ново и потому нравилось; но получив, как взрослые девушки, позволение плавать повсюду, они скоро присмотрелись ко всему и через месяц стали уже говорить, что везде хорошо, а дома лучше.
Часто, по вечерам, все пять сестёр сплетались руками и подымались на поверхность воды; у всех были чудеснейшие голоса, каких не бывает у людей на земле, и вот, когда
