всего въ поиски за умомъ. Только гдѣ его искать? „Ступай къ муравью и поучись у него мудрости!“ сказалъ великій царь Соломонъ—это я узнала еще въ библіотекѣ—и я шла, не останавливаясь, пока не наткнулась на муравейникъ. Тутъ-то я и навострила уши, чтобы набраться ума.
Очень почтенный народъ, эти муравьи! Они—воплощеніе ума! Вся ихъ жизнь—вѣрно рѣшенная ариѳметическая задача. „Работать и класть яйца“, говорятъ они, „значитъ жить настоящимъ и заботиться о будущемъ“. Такъ они и поступаютъ. Дѣлятся они на два класса: на благородныхъ и рабочихъ. Чинъ же у нихъ всего одинъ, чинъ перваго класса; представительницей его является одна царица ихъ, и только ея мнѣніе и считается непогрѣшимымъ,—она, какъ оказывалось, проглотила всю мудрость на свѣтѣ! Мнѣ это было очень важно узнать. Она говорила такъ много и такъ умно, что, по моему, выходило просто глупо. Она говорила, что ихъ куча выше всего на свѣтѣ, но рядомъ съ кучей росло дерево, куда выше! Этого нельзя было даже отрицать, и потому объ этомъ вовсе умалчивалось. Но разъ вечеромъ одинъ муравей заблудился на томъ деревѣ и всползъ по стволу его хоть и не до самой вершины, но все же выше, чѣмъ всползалъ раньше кто-либо изъ его муравейника. Повернувъ назадъ и добравшись, наконецъ, до дому, онъ поспѣшилъ разсказать, что есть кое-что и повыше ихъ муравейника! Но муравьи нашли, что онъ оскорбляетъ своимъ разсказомъ все общество, надѣли на него намордникъ и присудили къ продолжительному одиночному заключенію. Вскорѣ случилось побывать на томъ же деревѣ другому муравью; онъ сдѣлалъ то же самое открытіе и началъ докладывать о немъ обществу, но болѣе разсудительно и туманно, чѣмъ первый. Этотъ муравей былъ всѣми уважаемъ, принадлежалъ къ числу благородныхъ—ему и повѣрили, а когда онъ умеръ, даже поставили ему памятникъ изъ яичной скорлупы,—все изъ уваженія къ наукѣ. Видѣла я тоже,—продолжала мышка:—что муравьи постоянно носятся со своими яичками на спинѣ. Случилось одному изъ нихъ потерять свое. Батюшки, какъ хлопоталъ онъ, чтобы какъ-нибудь опять взвалить его на спину! Но дѣло все не ладилось; тогда явились на помощь двое другихъ и съ такимъ жаромъ принялись помогать товарищу, что чуть было сами не потеряли своихъ яичекъ; но тутъ они сразу оставили всякое попеченіе: своя шкурка, вѣдь, ближе къ тѣлу!
всего в поиски за умом. Только где его искать? «Ступай к муравью и поучись у него мудрости!» сказал великий царь Соломон — это я узнала ещё в библиотеке — и я шла, не останавливаясь, пока не наткнулась на муравейник. Тут-то я и навострила уши, чтобы набраться ума.
Очень почтенный народ, эти муравьи! Они — воплощение ума! Вся их жизнь — верно решённая арифметическая задача. «Работать и класть яйца», говорят они, «значит жить настоящим и заботиться о будущем». Так они и поступают. Делятся они на два класса: на благородных и рабочих. Чин же у них всего один, чин первого класса; представительницей его является одна царица их, и только её мнение и считается непогрешимым, — она, как оказывалось, проглотила всю мудрость на свете! Мне это было очень важно узнать. Она говорила так много и так умно, что, по-моему, выходило просто глупо. Она говорила, что их куча выше всего на свете, но рядом с кучей росло дерево, куда выше! Этого нельзя было даже отрицать, и потому об этом вовсе умалчивалось. Но раз вечером один муравей заблудился на том дереве и всполз по стволу его хоть и не до самой вершины, но всё же выше, чем всползал раньше кто-либо из его муравейника. Повернув назад и добравшись, наконец, до дому, он поспешил рассказать, что есть кое-что и повыше их муравейника! Но муравьи нашли, что он оскорбляет своим рассказом всё общество, надели на него намордник и присудили к продолжительному одиночному заключению. Вскоре случилось побывать на том же дереве другому муравью; он сделал то же самое открытие и начал докладывать о нём обществу, но более рассудительно и туманно, чем первый. Этот муравей был всеми уважаем, принадлежал к числу благородных — ему и поверили, а когда он умер, даже поставили ему памятник из яичной скорлупы, — всё из уважения к науке. Видела я тоже, — продолжала мышка: — что муравьи постоянно носятся со своими яичками на спине. Случилось одному из них потерять своё. Батюшки, как хлопотал он, чтобы как-нибудь опять взвалить его на спину! Но дело всё не ладилось; тогда явились на помощь двое других и с таким жаром принялись помогать товарищу, что чуть было сами не потеряли своих яичек; но тут они сразу оставили всякое попечение: своя шкурка, ведь, ближе к телу!