„то, что для меня лучше всего“, умѣститься въ такомъ крошечномъ орѣшкѣ? И Христина не получитъ изъ своихъ ни платьевъ, ни золотой кареты!
Пришла зима, пришелъ и Новый годъ.
Прошло нѣсколько лѣтъ. Ибъ началъ готовиться къ конфирмаціи и ходить къ священнику, а тотъ жилъ далеко. Разъ зашелъ къ нимъ барочникъ и разсказалъ родителямъ Иба, что Христиночка поступаетъ въ услуженіе,—пора ей зарабатывать свой хлѣбъ. И счастье ей везетъ: она поступаетъ къ хорошимъ, богатымъ людямъ—подумайте, къ самимъ хозяевамъ постоялаго двора въ Гернингѣ! Сначала она просто будетъ помогать хозяйкѣ, а потомъ, какъ привыкнетъ къ дѣлу и конфирмуется, они оставятъ ее у себя совсѣмъ.
И вотъ, Ибъ распрощался съ Христиной, а ихъ давно уже прозвали женихомъ и невѣстою. Христиночка показала Ибу на прощанье тѣ два орѣшка, что онъ когда-то далъ ей въ лѣсу и сказала, что бережетъ въ своемъ сундучкѣ и деревянные башмачки, которые онъ вырѣзалъ для нея еще мальчикомъ. Съ тѣмъ они разстались.
Иба конфирмовали, но онъ остался жить дома съ матерью, прилежно рѣзалъ зимою деревянные башмаки, а лѣтомъ работалъ въ полѣ; у матери не было другого помощника,—отецъ Иба умеръ.
Лишь изрѣдка, черезъ почтальона, да черезъ рыбаковъ, получалъ онъ извѣстія о Христинѣ. Ей жилось у хозяевъ отлично, и послѣ конфирмаціи она прислала отцу письмо съ поклонами Ибу и его матери. Въ письмѣ говорилось также о чудесномъ платьѣ и полдюжинѣ сорочекъ, что подарили ей хозяева. Вѣсти были, значитъ, хорошія.
Слѣдующею весной, въ одинъ прекрасный день, въ дверь домика Иба постучали, и явился барочникъ съ Христиной. Она пріѣхала навѣстить отца,—выдался случай доѣхать съ кѣмъ-то до Тэма и обратно. Она была прехорошенькая, совсѣмъ барышня на видъ и одѣта очень хорошо; платье сидѣло на ней ловко и очень шло къ ней, словомъ—она была въ полномъ парадѣ, а Ибъ встрѣтилъ ее въ старомъ будничномъ платьѣ и отъ смущенія не зналъ, что сказать. Онъ только взялъ ее за руку, крѣпко пожалъ, видимо очень обрадовался, но языкъ у него какъ-то не ворочался. Зато Христиночка щебетала безъ умолку; мастерица была поговорить! И, здороваясь, она поцѣловала Иба прямо въ губы!
«то, что для меня лучше всего», уместиться в таком крошечном орешке? И Христина не получит из своих ни платьев, ни золотой кареты!
Пришла зима, пришёл и Новый год.
Прошло несколько лет. Иб начал готовиться к конфирмации и ходить к священнику, а тот жил далеко. Раз зашёл к ним барочник и рассказал родителям Иба, что Христиночка поступает в услужение, — пора ей зарабатывать свой хлеб. И счастье ей везёт: она поступает к хорошим, богатым людям — подумайте, к самим хозяевам постоялого двора в Гернинге! Сначала она просто будет помогать хозяйке, а потом, как привыкнет к делу и конфирмуется, они оставят её у себя совсем.
И вот, Иб распрощался с Христиной, а их давно уже прозвали женихом и невестою. Христиночка показала Ибу на прощанье те два орешка, что он когда-то дал ей в лесу и сказала, что бережёт в своём сундучке и деревянные башмачки, которые он вырезал для неё ещё мальчиком. С тем они расстались.
Иба конфирмовали, но он остался жить дома с матерью, прилежно резал зимою деревянные башмаки, а летом работал в поле; у матери не было другого помощника, — отец Иба умер.
Лишь изредка, через почтальона, да через рыбаков, получал он известия о Христине. Ей жилось у хозяев отлично, и после конфирмации она прислала отцу письмо с поклонами Ибу и его матери. В письме говорилось также о чудесном платье и полдюжине сорочек, что подарили ей хозяева. Вести были, значит, хорошие.
Следующею весной, в один прекрасный день, в дверь домика Иба постучали, и явился барочник с Христиной. Она приехала навестить отца, — выдался случай доехать с кем-то до Тэма и обратно. Она была прехорошенькая, совсем барышня на вид и одета очень хорошо; платье сидело на ней ловко и очень шло к ней, словом — она была в полном параде, а Иб встретил её в старом будничном платье и от смущения не знал, что сказать. Он только взял её за руку, крепко пожал, видимо очень обрадовался, но язык у него как-то не ворочался. Зато Христиночка щебетала без умолку; мастерица была поговорить! И, здороваясь, она поцеловала Иба прямо в губы!
