тенькіе, съ большими окнами и прямыми ровными стѣнами; по всему видно было, что они не желали имѣть со старымъ домомъ ничего общаго и даже думали: „Долго-ли онъ будетъ торчать тутъ на позоръ всей улицѣ? Изъ-за этого выступа намъ не видно, что дѣлается на улицѣ по ту сторону его! А лѣстница-то, лѣстница-то! Широкая, будто во дворцѣ, и высокая, словно ведетъ на колокольню! Желѣзныя перила напоминаютъ входъ въ могильный склепъ, а на дверяхъ блестятъ большія мѣдныя бляхи! Просто неприлично!“
Противъ стараго дома, на другой сторонѣ улицы, стояли такіе же новенькіе, чистенькіе домики и думали то же, что ихъ собратья; но въ одномъ изъ нихъ сидѣлъ у окна маленькій краснощекій мальчикъ, съ ясными сіяющими глазками; ему старый домъ и при солнечномъ, и при лунномъ свѣтѣ нравился куда больше всѣхъ остальныхъ домовъ. Глядя на стѣну стараго дома съ истрескавшеюся и мѣстами пообвалившеюся штукатуркою, онъ рисовалъ себѣ самыя причудливыя картины прошлаго, воображалъ всю улицу застроенною такими же домами съ широкими лѣстницами, выступами и остроконечными крышами, видѣлъ передъ собою солдатъ съ аллебардами и водосточныя трубы въ видѣ драконовъ и зміевъ… Да, можно таки было заглядѣться на старый домъ! Жилъ въ немъ одинъ старичокъ, носившій короткія панталоны до колѣнъ, кафтанъ съ большими металлическими пуговицами и парикъ, про который сразу можно было сказать: вотъ это настоящій парикъ! По утрамъ къ старику приходилъ старый слуга, который прибиралъ все въ домѣ и исполнялъ порученія старичка-хозяина; остальное время дня старикъ оставался въ домѣ одинъ-одинешенекъ. Иногда онъ подходилъ къ окну взглянуть на улицу и на сосѣдніе дома; мальчикъ, сидѣвшій у окна, кивалъ старику головой и получалъ въ отвѣтъ такой же дружескій кивокъ. Такъ они познакомились и подружились, хоть и ни разу не говорили другъ съ другомъ,—это ничуть имъ не помѣшало!
Разъ мальчикъ услышалъ, какъ родители его говорили:
— Старику живется вообще недурно, но онъ такъ одинокъ, бѣдный!
Въ слѣдующее же воскресенье мальчикъ завернулъ что-то въ бумажку, вышелъ за ворота и остановилъ проходившаго мимо слугу старика.
— Послушай! Снеси-ка это отъ меня старому господину!
тенькие, с большими окнами и прямыми ровными стенами; по всему видно было, что они не желали иметь со старым домом ничего общего и даже думали: «Долго ли он будет торчать тут на позор всей улице? Из-за этого выступа нам не видно, что делается на улице по ту сторону его! А лестница-то, лестница-то! Широкая, будто во дворце, и высокая, словно ведёт на колокольню! Железные перила напоминают вход в могильный склеп, а на дверях блестят большие медные бляхи! Просто неприлично!»
Против старого дома, на другой стороне улицы, стояли такие же новенькие, чистенькие домики и думали то же, что их собратья; но в одном из них сидел у окна маленький краснощёкий мальчик, с ясными сияющими глазками; ему старый дом и при солнечном, и при лунном свете нравился куда больше всех остальных домов. Глядя на стену старого дома с истрескавшейся и местами пообвалившейся штукатуркой, он рисовал себе самые причудливые картины прошлого, воображал всю улицу застроенной такими же домами с широкими лестницами, выступами и остроконечными крышами, видел перед собою солдат с алебардами и водосточные трубы в виде драконов и змеев… Да, можно таки было заглядеться на старый дом! Жил в нём один старичок, носивший короткие панталоны до колен, кафтан с большими металлическими пуговицами и парик, про который сразу можно было сказать: вот это настоящий парик! По утрам к старику приходил старый слуга, который прибирал всё в доме и исполнял поручения старичка-хозяина; остальное время дня старик оставался в доме один-одинёшенек. Иногда он подходил к окну взглянуть на улицу и на соседние дома; мальчик, сидевший у окна, кивал старику головой и получал в ответ такой же дружеский кивок. Так они познакомились и подружились, хоть и ни разу не говорили друг с другом, — это ничуть им не помешало!
Раз мальчик услышал, как родители его говорили:
— Старику живётся вообще недурно, но он так одинок, бедный!
В следующее же воскресенье мальчик завернул что-то в бумажку, вышел за ворота и остановил проходившего мимо слугу старика.
— Послушай! Снеси-ка это от меня старому господину!
