Юркія ящерицы бѣгали по истрескавшемуся корявому стволу стараго дерева; онѣ отлично понимали другъ друга, потому что всѣ говорили по-ящеричьи.
— Нѣтъ, какъ шумитъ и гудитъ въ лѣсномъ холмѣ!—сказала одна ящерица.—Я изъ-за этой музыки вотъ ужъ двѣ ночи къ ряду глазъ сомкнуть не могу! Точно у меня зубы болятъ,—тогда я тоже не сплю!
— Тамъ что-то затѣвается!—сказала другая.—Холмъ, какъ подымется на своихъ четырехъ красныхъ столбахъ, такъ и стоитъ, пока не запоютъ пѣтухи,—вѣрно хотятъ его хорошенько провѣтрить—а дочери лѣсного царя выучились новымъ танцамъ, то и дѣло вертятся! Да, что-то затѣвается!
— Я говорила съ однимъ моимъ знакомымъ дождевымъ червякомъ,—сказала третья:—онъ много ночей и дней рылся тамъ, въ холмѣ, и подслушалъ кое-что. Видѣть эта жалкая тварь ничего не видитъ, зато бродить ощупью, да подслушивать—мастеръ. Въ лѣсномъ холмѣ ожидаютъ чужеземныхъ гостей! Важныхъ-преважныхъ! Кого именно—дождевой червякъ сказать не хотѣлъ, да, пожалуй, и самъ не зналъ. Всѣ блуждающіе огоньки приглашены участвовать въ факельномъ шествіи,—какъ это у нихъ называется! И все золото и серебро,—а этого добра у нихъ въ лѣсномъ холмѣ довольно—полируютъ и выставляютъ на лунный свѣтъ!
— Какихъ же это такихъ гостей ждутъ?—толковали ящерицы.—Что тамъ затѣвается? Слышите, слышите, какъ тамъ шумитъ и гудитъ?
Въ эту самую минуту лѣсной холмъ раскрылся и оттуда, сѣменя ножками, выскочила старая лѣсная дѣвушка; у нея не было спины, но одѣта она была очень прилично. Это была ключница и дальняя родственница самого лѣсного царя, а потому носила на лбу янтарное сердце. Ножки у нея такъ и работали: топъ! топъ! и она живо очутилась въ болотѣ у ночного ворона[1].
- ↑ Привидѣніе въ видѣ ворона съ пробитымъ лѣвымъ крыломъ. Происхожденіе его, по народному повѣрью, слѣдующее: въ старину, при появленіи какого-нибудь человѣческаго привидѣнія, прибѣгали къ помощи священника; тотъ вгонялъ его заклинаніями въ землю и затѣмъ втыкалъ на томъ мѣстѣ осиновый колъ. Въ полночь раздавался крикъ: „Освободи!“ Колъ вынимали, и привидѣніе навсегда оставляло мѣстность, улетѣвъ въ видѣ ворона. Примѣч. перев.
Юркие ящерицы бегали по истрескавшемуся корявому стволу старого дерева; они отлично понимали друг друга, потому что все говорили по-ящеричьи.
— Нет, как шумит и гудит в лесном холме! — сказала одна ящерица. — Я из-за этой музыки вот уж две ночи кряду глаз сомкнуть не могу! Точно у меня зубы болят, — тогда я тоже не сплю!
— Там что-то затевается! — сказала другая. — Холм, как подымется на своих четырёх красных столбах, так и стоит, пока не запоют петухи, — верно хотят его хорошенько проветрить — а дочери лесного царя выучились новым танцам, то и дело вертятся! Да, что-то затевается!
— Я говорила с одним моим знакомым дождевым червяком, — сказала третья: — он много ночей и дней рылся там, в холме, и подслушал кое-что. Видеть эта жалкая тварь ничего не видит, зато бродить ощупью, да подслушивать — мастер. В лесном холме ожидают чужеземных гостей! Важных-преважных! Кого именно — дождевой червяк сказать не хотел, да, пожалуй, и сам не знал. Все блуждающие огоньки приглашены участвовать в факельном шествии, — как это у них называется! И всё золото и серебро, — а этого добра у них в лесном холме довольно — полируют и выставляют на лунный свет!
— Каких же это таких гостей ждут? — толковали ящерицы. — Что там затевается? Слышите, слышите, как там шумит и гудит?
В эту самую минуту лесной холм раскрылся и оттуда, семеня ножками, выскочила старая лесная девушка; у неё не было спины, но одета она была очень прилично. Это была ключница и дальняя родственница самого лесного царя, а потому носила на лбу янтарное сердце. Ножки у неё так и работали: топ! топ! и она живо очутилась в болоте у ночного ворона[1].
- ↑ Привидение в виде ворона с пробитым левым крылом. Происхождение его, по народному поверью, следующее: в старину, при появлении какого-нибудь человеческого привидения, прибегали к помощи священника; тот вгонял его заклинаниями в землю и затем втыкал на том месте осиновый кол. В полночь раздавался крик: «Освободи!» Кол вынимали, и привидение навсегда оставляло местность, улетев в виде ворона. Примеч. перев.
