Ну, съ чѣмъ-то вернулся дядюшка Джузеппе? Онъ долго бесѣдовалъ съ женой; та одобрительно покачивала головой и гладила мальчика по головкѣ, говоря:
— Такой милый мальчикъ! Изъ него выйдетъ славный перчаточникъ, не хуже тебя! У него такіе тонкіе, гибкіе пальцы! Онъ самою Мадонной назначенъ въ перчаточники!
И мальчикъ остался у нихъ. Жена перчаточника учила его шить; кормили его хорошо, спалъ онъ отлично и сдѣлался веселымъ, рѣзвымъ мальчикомъ, который не прочь былъ иногда и пошалить, и подразнить Беллисиму—такъ звали собачку; но хозяйка грозила ему пальцемъ, бранилась и сердилась, что очень огорчало мальчика. Разъ какъ-то онъ сидѣлъ, задумавшись, въ своей коморкѣ, въ которой сушились и кожи; окна, выходившія на улицу, были огорожены толстыми рѣшетками; мальчикъ не могъ спать, бронзовый кабанъ не выходилъ у него изъ головы, и, вдругъ, онъ услышалъ на улицѣ: тукъ! тукъ! Это навѣрное кабанъ! Мальчикъ бросился къ окну, но улица была уже пуста.
— Помоги-ка синьору, возьми ящикъ съ красками!—сказала разъ утромъ хозяйка при видѣ молодого сосѣда-художника, тащившаго ящикъ и еще накатанный на палку холстъ.
Мальчикъ взялъ ящикъ и пошелъ за художникомъ. Они отправились въ картинную галлерею и поднялись по той самой лѣстницѣ, которую мальчикъ такъ хорошо помнилъ съ той ночи, когда ѣздилъ на кабанѣ; онъ узналъ всѣ статуи и картины, чудную мраморную Венеру, Мадонну, Іисуса и Іоанна.
Вотъ они остановились передъ картиной Бронзино, на которой изображенъ Христосъ, нисходящій въ преисподнюю и окруженный улыбающимися и крѣпко вѣрящими въ свое спасеніе дѣтьми; бѣдный мальчикъ тоже весь просіялъ улыбкой,—онъ самъ чувствовалъ себя на небѣ.
— Ну, ступай себѣ!—сказалъ ему художникъ, успѣвшій уже установить свой мольбертъ.
— Нельзя-ли мнѣ посмотрѣть, какъ вы перенесете картину сюда, на этотъ бѣлый холстъ?—сказалъ мальчикъ.
— Теперь я еще не буду писать красками!—отвѣчалъ художникъ и взялъ углевый[1] карандашъ.
Быстро задвигалась его рука, глаза впились въ большую картину, и, несмотря на то, что онъ дѣлалъ лишь одни тонкіе
- ↑ Углевый — угольный. (прим. редактора Викитеки)
Ну, с чем-то вернулся дядюшка Джузеппе? Он долго беседовал с женой; та одобрительно покачивала головой и гладила мальчика по головке, говоря:
— Такой милый мальчик! Из него выйдет славный перчаточник, не хуже тебя! У него такие тонкие, гибкие пальцы! Он самою Мадонной назначен в перчаточники!
И мальчик остался у них. Жена перчаточника учила его шить; кормили его хорошо, спал он отлично и сделался весёлым, резвым мальчиком, который не прочь был иногда и пошалить, и подразнить Беллисиму — так звали собачку; но хозяйка грозила ему пальцем, бранилась и сердилась, что очень огорчало мальчика. Раз как-то он сидел, задумавшись, в своей каморке, в которой сушились и кожи; окна, выходившие на улицу, были огорожены толстыми решётками; мальчик не мог спать, бронзовый кабан не выходил у него из головы, и, вдруг, он услышал на улице: тук! тук! Это наверное кабан! Мальчик бросился к окну, но улица была уже пуста.
— Помоги-ка синьору, возьми ящик с красками! — сказала раз утром хозяйка при виде молодого соседа-художника, тащившего ящик и ещё накатанный на палку холст.
Мальчик взял ящик и пошёл за художником. Они отправились в картинную галерею и поднялись по той самой лестнице, которую мальчик так хорошо помнил с той ночи, когда ездил на кабане; он узнал все статуи и картины, чудную мраморную Венеру, Мадонну, Иисуса и Иоанна.
Вот они остановились перед картиной Бронзино, на которой изображён Христос, нисходящий в преисподнюю и окружённый улыбающимися и крепко верящими в своё спасение детьми; бедный мальчик тоже весь просиял улыбкой, — он сам чувствовал себя на небе.
— Ну, ступай себе! — сказал ему художник, успевший уже установить свой мольберт.
— Нельзя ли мне посмотреть, как вы перенесёте картину сюда, на этот белый холст? — сказал мальчик.
— Теперь я ещё не буду писать красками! — отвечал художник и взял углевый[1] карандаш.
Быстро задвигалась его рука, глаза впились в большую картину, и, несмотря на то, что он делал лишь одни тонкие
- ↑ Углевый — угольный. (прим. редактора Викитеки)
