сундукъ взвивался въ воздухъ. Купеческій сынъ такъ и сдѣлалъ. Фьють!—сундукъ вылетѣлъ съ нимъ въ трубу и понесся высоко-высоко, подъ самыми облаками—только дно потрескивало! Купеческій сынъ поэтому крѣпко побаивался, что вотъ-вотъ сундукъ разлетится въ дребезги; славный прыжокъ пришлось бы тогда совершить ему! Боже упаси! Но вотъ, онъ прилетѣлъ въ Турцію, зарылъ свой сундукъ въ лѣсу въ кучу сухихъ листьевъ, а самъ отправился въ городъ,—тутъ ему нечего было стѣсняться своего наряда: въ Турціи всѣ, вѣдь, ходятъ въ халатахъ и туфляхъ. На улицѣ встрѣтилась ему кормилица съ ребенкомъ, и онъ сказалъ ей:
— Послушай-ка, турецкая мамка! Что это за большой дворецъ тутъ, у самаго города, еще окна такъ высоко отъ земли?
— Тутъ живетъ принцесса!—сказала кормилица.—Ей предсказано, что она будетъ несчастной, по милости своего жениха; вотъ къ ней и не смѣетъ являться никто, иначе какъ въ присутствіи самихъ короля съ королевой.
— Спасибо!—сказалъ купеческій сынъ, пошелъ обратно въ лѣсъ, усѣлся въ свой сундукъ, прилетѣлъ прямо на крышу дворца и влѣзъ къ принцессѣ въ окно.
Принцесса спала на диванѣ, и была такъ хороша собою, что онъ не могъ не поцѣловать ея. Она проснулась и очень испугалась, но купеческій сынъ сказалъ, что онъ—турецкій богъ, прилетѣвшій къ ней по воздуху, и ей это очень понравилось.
Они усѣлись рядышкомъ, и онъ сталъ разсказывать ей сказки объ ея глазахъ: это были два чудныхъ, темныхъ озера, въ которыхъ плавали русалочки-мысли—о ея бѣломъ лбѣ: это была снѣжная гора, скрывавшая въ себѣ чудные покои и картины; наконецъ, объ аистахъ, которые приносятъ людямъ крошечныхъ, миленькихъ дѣтокъ.
Да, чудесныя были сказки! А потомъ онъ посватался за принцессу, и она согласилась.
— Но вы должны прійти сюда въ субботу!—сказала она ему.—Ко мнѣ придутъ на чашку чая король съ королевой! Они будутъ очень польщены тѣмъ, что я выхожу замужъ за турецкаго бога, но вы ужъ постарайтесь разсказать имъ сказку получше,—мои родители очень любятъ сказки. Но мамаша любитъ слушать что-нибудь поучительное и серьезное, а папаша—веселое, чтобы можно было посмѣяться.
сундук взвивался в воздух. Купеческий сын так и сделал. Фьють! — сундук вылетел с ним в трубу и понёсся высоко-высоко, под самыми облаками — только дно потрескивало! Купеческий сын поэтому крепко побаивался, что вот-вот сундук разлетится вдребезги; славный прыжок пришлось бы тогда совершить ему! Боже упаси! Но вот, он прилетел в Турцию, зарыл свой сундук в лесу в кучу сухих листьев, а сам отправился в город, — тут ему нечего было стесняться своего наряда: в Турции все, ведь, ходят в халатах и туфлях. На улице встретилась ему кормилица с ребёнком, и он сказал ей:
— Послушай-ка, турецкая мамка! Что это за большой дворец тут, у самого города, ещё окна так высоко от земли?
— Тут живёт принцесса! — сказала кормилица. — Ей предсказано, что она будет несчастной, по милости своего жениха; вот к ней и не смеет являться никто, иначе как в присутствии самих короля с королевой.
— Спасибо! — сказал купеческий сын, пошёл обратно в лес, уселся в свой сундук, прилетел прямо на крышу дворца и влез к принцессе в окно.
Принцесса спала на диване, и была так хороша собою, что он не мог не поцеловать её. Она проснулась и очень испугалась, но купеческий сын сказал, что он — турецкий бог, прилетевший к ней по воздуху, и ей это очень понравилось.
Они уселись рядышком, и он стал рассказывать ей сказки об её глазах: это были два чудных, тёмных озера, в которых плавали русалочки-мысли — о её белом лбе: это была снежная гора, скрывавшая в себе чудные покои и картины; наконец, об аистах, которые приносят людям крошечных, миленьких деток.
Да, чудесные были сказки! А потом он посватался за принцессу, и она согласилась.
— Но вы должны прийти сюда в субботу! — сказала она ему. — Ко мне придут на чашку чая король с королевой! Они будут очень польщены тем, что я выхожу замуж за турецкого бога, но вы уж постарайтесь рассказать им сказку получше, — мои родители очень любят сказки. Но мамаша любит слушать что-нибудь поучительное и серьёзное, а папаша — весёлое, чтобы можно было посмеяться.
