цыпленка. Впрочемъ, Ворона не боялась ни кошекъ, ни ястребовъ и даже сама была не прочь полакомиться маленькой птичкой. Сначала Канарейка этому не вѣрила, пока не убѣдилась собственными глазами. Разъ она увидѣла, какъ воробьи цѣлой стаей гнались за Вороной. Летятъ, пищатъ, трещатъ… Канарейка страшно испугалась и спряталась въ гнѣздѣ.
— Отдай, отдай!—неистово пищали воробьи, летая надъ вороньимъ гнѣздомъ.—Что же это такое? Это разбой!..
Ворона шмыгнула въ свое гнѣздо, и Канарейка съ ужасомъ увидѣла, что она принесла въ когтяхъ мертваго, окровавленнаго воробушка.
— Тетенька, что вы дѣлаете?
— Молчи…—прошипѣла Ворона.
У ней глаза были страшные,—такъ и свѣтятся… Канарейка закрыла глаза отъ страха, чтобы не видать, какъ Ворона будетъ рвать несчастнаго воробушка.
— «Вѣдь, такъ она и меня когда-нибудь съѣстъ»,—думала Канарейка.
Но Ворона, закусивъ, дѣлалась каждый разъ добрѣе. Вычиститъ носъ, усядется поудобнѣе куда-нибудь на сукъ и сладко дремлетъ. Вообще, какъ замѣтила Канарейка, тетенька была страшно прожорлива и не брезгала ничѣмъ. То корочку хлѣба тащитъ, то
