Дремавшій на заборѣ котъ Васька чуть не свалился со страху и началъ ворчать:
— Экъ тебя взяло, черная голова… Дастъ же Богъ такое горлышко!.. Чему обрадовалась-то?
— Отстань… Некогда мнѣ, развѣ не видишь? Ахъ, какъ некогда… Карръ-карръ-карръ!.. И все-то дѣла да дѣла.
— Умаялась, бѣдная,—засмѣялся Васька.
— Молчи, лежебокъ… Ты вотъ всѣ бока пролежалъ, только и знаешь, что на солнышкѣ грѣться; а я-то съ утра покоя не знаю: на десяти крышахъ посидѣла, полгорода облетѣла, всѣ уголки и закоулки осмотрѣла. А еще вотъ надо на колокольню слетать, на рынкѣ побывать, въ огородахъ покопать… Да что я съ тобой даромъ время теряю,—некогда мнѣ. Ахъ, какъ некогда!..
Хлопнула Ворона въ послѣдній разъ носомъ по сучку, встрепенулась и только что хотѣла вспорхнуть, какъ услышала страшный крикъ. Неслась стая воробьевъ, а впереди летѣла какая-то маленькая, желтенькая птичка.
— Братцы, держите ее… ой держите!—пищали воробьи.
— Что такое? Куда?—крикнула Ворона, бросаясь за воробьями.
Взмахнула Ворона крыльями разъ десятокъ
