шачьей икрой, червячками, водяными козявками…
— Спасибо, братъ! Съ удовольствіемъ пошелъ бы я къ тебѣ въ гости, да воды боюсь. Лучше ужъ ты прилетай ко мнѣ въ гости на крышу… Я тебя, братъ, ягодами буду угощать,—у меня цѣлый садъ, а потомъ раздобудемъ и корочку хлѣбца, и овса, и сахару, и живого комарика. Ты, вѣдь, любишь, сахаръ?
— А какой онъ?
— Бѣлый такой…
— Какъ у насъ гальки въ рѣкѣ?
— Ну, вотъ. А возьмешь въ ротъ,—сладко. Твою гальку не съѣшь. Полетимъ сейчасъ на крышу?
— Нѣтъ, я не умѣю летать, да и задыхаюсь на воздухѣ. Вотъ лучше въ водѣ поплаваемъ вмѣстѣ. Я тебѣ все покажу…
Воробей Воробеичъ пробовалъ заходить въ воду,—по колѣна зайдетъ, а дальше страшно дѣлается. Такъ-то и утонуть можно! Напьется Воробей Воробеичъ свѣтлой рѣчной водицы, а въ жаркіе дни покупается гдѣ-нибудь на мелкомъ мѣстѣ, почиститъ перушки и опять къ себѣ на крышу. Вообще, жили они дружно и любили поговорить о разныхъ дѣлахъ.
