лѣ, а когда докторъ заговорилъ объ языкѣ, не утерпѣла и соскочила. Вѣдь, докторъ всегда при ея помощи осматриваетъ у Аленушки язычекъ…
— Ахъ, нѣтъ… Не нужно,—запищала Матрена Ивановна и такъ смѣшно размахивала руками, точно вѣтряная мельница.
— Что же, я не навязываюсь со своими услугами,—обидѣлась Ложечка.
Она даже хотѣла разсердиться, но въ это время къ ней подлетѣлъ Волчокъ, и они принялись танцовать. Волчокъ жужжалъ, Ложечка звенѣла… Даже аленушкинъ Башмачекъ не утерпѣлъ, вылѣзъ изъ-подъ дивана и шепнулъ Метелочкѣ:
— Я васъ очень люблю, Метелочка…
Метелочка сладко закрыла глазки и только вздохнула. Она любила, чтобы ее любили.
Вѣдь, она всегда была такой скромной Метелочкой и никогда не важничала, какъ это случалось иногда съ другими. Напримѣръ, Матрена Ивановна или Аня и Катя,—эти милыя куклы любили посмѣяться надъ чужими недостатками:—у Клоуна не хватало одной ноги, у Петрушки былъ длинный носъ, у Карла Иваныча—лысина, Цыганъ походилъ на головешку, а всего больше доставалось имениннику Ванькѣ.
